Младший научный сотрудник 5
Шрифт:
А во втором отделении сплошной Миронов со сплошным Ширвиндтом в тесном контакте со зрителями… в перерывах можно будет задействовать свердловскую группировку авторов — Урфина Джуса, Наутилуса или Чайф, кого отыщем. А в финале пусть Антонов еще раз споет. Общий хронометраж примерно 2 часа будет, не считая антракта, вполне достойно.
А на Ярославском вокзале меня сюрприз ждал — начальство отрядило машину, чтоб привезти ценного специалиста без потери времени. Егор стоял на том месте, где заканчиваются платформы и начинается площадь.
— Не ожидал, — пожал я ему руку, — спасибо, что встретили.
— Работа такая, — хмуро ответил он, и мы прошли на стоянку… в 21 веке тут нигде машину поставить нельзя будет, а сейчас пожалуйста, только таксисты половину парковки оккупируют.
На стоянку такси стояла длинная очередь, а мы обогнули ее и синхронно запрыгнули в черную Волгу ГАЗ-24. Обошлось на этот раз без Ламборджини.
— Как там обстановка в коллективе? — спросил я Егора, когда мы обогнули площадь трех вокзалов и выруливали на Садовое кольцо по Орликовому переулку.
— Все в пределах нормы, — буркнул он, крутя баранку.
— По тебе и не скажешь такого, — заметил я, — что-то настроение у тебя того… похоронное напоминает.
— Да ерунда, — ответил он, — не обращай внимания, рабочие моменты. Лучше про себя расскажи — как там в глубинке жизнь протекает?
— В глубинке разворачиваются процессы, — вспомнил я оборот будущего генсека, — там главное что? Сперва начать, а потом углубить. Жить пока можно…
— А чего ты без подруги приехал? — перешел он к насущному вопросу, — мне Галина уже раза два напоминала про вашу свадьбу.
— Не будет никакой свадьбы, — тут уже я помрачнел и нахмурился, — все прошло и облетело, как с белых яблонь дым.
— Да ты че! — неожиданно развеселился он, — ну бывает, старик — не расстраивайся, вот у меня в восьмидесятом, например…
Но что у него было в восьмидесятом, он рассказать не успел, потому что нас на углу с Проспектом Мира тормознул суровый гаишник. Егор опустил окно и протянул ему пропуск с красной полосой, тот внимательно изучил его и предложил показать багажник.
— Ну ниче се, — восхитился я, — какие у нас милиционеры пошли, пропуск с визой управделами ЦК КПСС их не убеждает.
А Егор ничего говорить не стал, а вышел и открыл багажник… вернулся он через минуту с кислой рожей, хлопнул дверцей что было силы и газанул с пробуксовкой колес.
— Совсем менты оборзели, — сообщил он мне, — пятеры ему мало оказалось, пришлось еще трешник добавить.
— Надо будет при случае поговорить на эту тему с мужем Галины, — добавил я, — чтоб урезонил своих подчиненных — борзые они какие-то стали. Куда-то мы не туда едем, — заметил я, когда мы не свернули на Звенигородское шоссе, а пролетели прямо до Нового Арбата.
— А Ильич вчера переехал на Кутузовский, — ответил мне Егор, — туда и едем. Тебя там со вчерашнего дня ждут-не дождутся…
А и верно, я даже до своей благоприобретенной двухкомнатной квартиры добраться не успел, по дороге суровые ребятишки из девятки развернули меня на четвертый этаж к генеральному секретарю. Предварительно обшмонав, конечно, как же без этого.
В прихожей меня встретила Галина, скроила подобие улыбки и прошептала что-то вроде «а мы тебя заждались». Ильич лежал на диване в излюбленной дальней комнате с книжными шкафами, где отсвечивали тускло-синим и ярко-красным тома сочинений классиков сами знаете чего. Медсестра без дополнительных понуканий встала и вышла, мы одни остались.
— Ну что, больной, — сразу взял нужный тон, садясь на стул рядом, — рассказывайте, что беспокоит.
— Все беспокоит, Петя, — сразу признался он, — и сердце болит, и печень, и глаза… и визит этот индийский из головы не идет.
— Лежим спокойно и не двигаемся, — сообщил я ему, — теперь аккуратно поворачиваемся на правый бок и опять не двигаемся.
Ничего ужасного я у Ильича не обнаружил, не считая, разве обострения панкреатита, но это разве болезнь. А глаза — да, воспалились, но это же стандартыми каплями лечится. Рассказал ему вкратце о своих выводах, он и повеселел.
— А что не так с Индией-то? — поинтересовался я, — как будто там все по плану прошло.
— Какой еще план, — поморщился Брежнев, — весь план полетел к черту в первые полчаса беседы… Индира эта хитрая, как сто лисиц из сказки про волчий хвост.
— Вот как, — удивился я, — когда я с ней общался, не заметил такого.
— А вот кстати, — повернулся он обратно на спину, — о чем вы там говорили, когда она меня выставила за дверь?
— Да о болезнях же, дядя Леня… подробности я сообщать уж не буду, но ничего серьезного у нее не нашлось… как и у вас.
— И все, об одних болезнях целых полчаса? — хитро прищурился он.
— Еще она стандартные вопросы позадавала — кто я, откуда, да как у меня эти способности появились… по итогам даже одно любопытное сравнение выдала.
— Какое?
— Что я похож на человека-паука из американских комиксов.
— Не читал, — отозвался генсек, — и про что эти комиксы?
— Да там обычная история про обычного человека, который вдруг получил сверхспособности — у них куда ни плюнь в эти комиксы, там либо Супермен какой-нибудь с другой планеты, либо летающий Бэтмен, либо Человек-муравей, Человек-паук или совсем уже Железный человек. И все чего-то спасают.
— Надо будет заглянуть, — сказал Ильич, переходя в положение сидя, — как у тебя дела, расскажи… когда свадьба?
— Свадьбы, увы, но не будет, — вздохнул я, — непредвиденные обстоятельства вмешались.
— Ну вот, — проворчал он, — а я тебе уже и подарок приготовил. А почему свадьбы не будет?
Я вторично тяжело вздохнул и вывалил душераздирающую историю про афганца в коме.
— Так ты говоришь, вывел его из этой комы? — переспросил по итогам моего рассказа Брежнев.
— Так точно, товарищ главнокомандующий, — взял я под козырек, — хотя это оказалось не таким уж простым занятием, почти час бился.