MMIX - Год Быка
Шрифт:
Пётр был единственным среди апостолов римским гражданином, а впоследствии будет признан первым римским папой. Поэтому достаточно прозрачна аллегория этого эпизода Деяний в главе 14, где Римский беседует с Варенухой, а затем – «Слава петуху!» – лишь чудом избегает смерти. Здесь мы тоже обнаруживаем скептическое отношение Автора к результатам первой проповеди апостолов среди поклонников Вар-равана и болтливой ершалаимской общественности. Тем не менее, на каком-то этапе апостольская община находит баланс интересов с иудейским обществом и социальную нишу защитников вдов и сирот. Находит также союзников среди «эллинистов», ершалаимского аналога российской либеральной интеллигенции начала ХХ века. Происходит усложнение структуры, рядом с апостолами учреждается служба диаконов, своего рода «секретариат ЦК». Это уже 15 стадия развития, в течение которой, по идее, должно было вырасти значение апостола Иоанна как главного хранителя
При ближайшем рассмотрении и в 15 главе находим параллель с соответствующей частью сюжета Деяний. Речь идёт о сцене допроса первого диакона Стефана в Синедрионе. И здесь булгаковская аллегория сильно снижает пафос новозаветного автора Деяний. Однако важнее, что Автор признаёт историческую достоверность факта суда над Стефаном. Несомненно, смелая попытка проповеди в Синедрионе произвела большое впечатление на самих первых христиан. Однако необходимая доля скептицизма требует признать, что дилетантская горячность Стефана вряд ли произвела хоть сколько-нибудь благоприятное впечатление на профессиональных толкователей Торы. В общем, объективно, не мог святой Стефан не накуролесить в ответ на призыв Синедриона предъявить миру ценности нового учения. Что не отменяет уважения к самой попытке и печали по поводу мученической смерти первого диакона. Стоит также заметить, что семь диаконов во главе со Стефаном были призваны апостолами для более приземлённой службы – распоряжения собранными для нужд общины средствами. Чуть раньше в Деяниях рассказывается, что первые христиане в ожидании близкого светопреставления продавали своё имущество и сдавали вырученные деньги диаконам. Так что центральный лозунг 15 главы «Сдавайте валюту!» имеет отношение не только к советским временам.
В 16 главе «Казнь» главным действующим лицом является не разумеющий, но рьяный ученик Иешуа – Левий. В соответствующем отрезке сюжета Деяний таким же главным героем является Савл, будущий апостол Павел, а пока ярый преследователь Иисуса. Левий устремляется в погоню за Иисусом, которого «свита» выводит за пределы города, потом возвращается, чтобы взять нож для убийства Учителя, фактически, чтобы спасти его имидж праведника, не допустить его в один ряд к последним разбойникам. Точно также и Савл пытается не допустить распространения за пределами Иудеи, среди поганых врагов иудаизма неправильного образа библейского учения. Савл обращается к первосвященнику и получает необходимые полномочия как эмиссар духовных властей. По дороге в Дамаск Савл встречает самого распятого Иисуса. В 16 главе присутствует необходимая аллегория грозы, ниспавшего с небес царя и распластанного под тяжестью ноши ученика.
Обращение Савла является поворотным пунктом, переломным пунктом от нисходящей линии всеобщего преследования христиан к получению ими внешней опоры в лице апостола язычников Павла и его учеников. Начало 17 стадии рождения христианства выглядит как тёмный хаос неопределённости. Взошедшая на севере звезда интуиции Павла становится спасительной и путеводной для церкви Петра, которая также начинает движение вслед за Павлом к будущему воссоединению в Риме.
Взаимная конкуренция Петра и Павла находит отражение и в насыщении Деяний подробностями. Обнаружить среди них параллели с сюжетом 17 главы будет немного сложнее. Тем более что завершение 17-й стадии очень похоже на 18-ю и обнаружить между ними грань нелегко. Если Автор и в 17 главе Романа опирался в выборе формы сюжета на текст Нового Завета, то будет естественным полагать, что 17 стадия Деяний завершается арестом Петра по приказу Ирода. Этому также предшествуют утомительные путешествия апостола в поисках того, кому можно отдать доверенные ему духовные ценности. Можно даже заметить, что Автор в 17 главе иронично пародирует двойное повторение «песни» про первое хождение Петра к язычникам. Выбор для аллегории песни о славном море, которое на самом деле является священным озером, тоже находит своё объяснение – ещё одно указание Автора на то, в каком известном тексте нужно искать параллели. И опять Автор использует излюбленный метод параллелей, чтобы дать свою оценку ситуации. Аллегория Прохора Петровича говорит о состоянии иерусалимской церкви перед приходом Павла в Иерусалим. Осталась одна внешняя форма, а ученики разбежались и попрятались. Заодно объясняется и выбор аллегорического имени для детища Петра – церковного собрания (хора).
Однако в запасе у апостола Петра есть надёжный способ вернуть популярность и первенство вреди апостолов – харизматическое чудо избавления из темницы и спасения от казни. Это событие открывает 18 стадию Деяний, идея которой заключается в опасности ложного, искажённого откровения. Одним из главных событий 18 стадии становится разрешение апостолами спора об обрезании язычников. «Тогда восстали некоторые из фарисейской ереси уверовавшие и говорили, что должно обрезывать язычников и заповедывать соблюдать закон Моисеев». [82] Фактически речь шла о том, чтобы фарисейский ветхозаветный дух вселился в новозаветный дом в качестве нравственной ипостаси. Поэтому вполне уместен выбор для аллегории фарисейской ереси киевского дяди с типичной фамилией, которому тоже был дан от ворот поворот. Что же касается буфетчика, торгующего несвежей и нечистой пищей, то налицо аллегория жрецов языческих культов, которые также жаловались римскому начальству на Павла и других христианских проповедников. Главным же аргументом в убеждении язычников, как и в увещевании буфетчика, было обещание вечной жизни в обмен на отказ поклоняться золотым идолам. Завершается 18 стадия кризисом в отношениях христианства как с язычниками – мятеж против Павла в Эфесе, так и новыми гонениями от иудеев. Арест Павла в Иерусалиме начинает новую, 19-ю главу в истории рождения христианства.
82
Деян. 15,5 (прим. автора)
Удивительно, но факт! Казалось уже, что мы проникли во все тайные закоулки Лабиринта Идей, так что некогда даже осмыслить всё богатство, глубину и разнообразие обнаруженных идей, аллегорий, символов. И тут выясняется, что в Романе наличествует ещё один, притом сквозной слой смыслов, связывающих с сюжетом новозаветных Евангелий и Деяний текст большого ряда глав с 11 по 18, как минимум. Похоже, что именно сюжетное разнообразие Нового Завета является главным источником для выбора Автором формы и образов каждой из этих глав.
Более того, выявление этих параллелей в тексте означает нечто большее, поскольку текст Нового Завета в главных своих моментах отражает историческую реальность и обстоятельства рождения христианства. Следовательно, удачное сопоставление с гипотетической моделью развития исторических процессов, которая содержится в художественной форме Романа, предполагает закономерный характер этих исторических событий. Наконец, эти же главы Романа мы уже сопоставляли с историей России в ХХ веке или с политическими процессами последних 20 лет. Поэтому найденные параллели с историческими истоками христианства вынуждают нас по-новому взглянуть на нашу собственную недавнюю историю и нынешнюю политику. Поэтому мы обязательно продолжим поиск и анализ новозаветных параллелей вплоть до интересующей нас 22 стадии.
57.Иудейские войны
Нужно честно признать в оправдание булгаковедов, что Автор приложил максимум иронических усилий, чтобы замаскировать главный источник, откуда он заимствовал самые общие внешние формы и саму динамику развития сюжета Романа. Даже нам, после расшифровки основных идей и коллективных образов, понадобилось дополнительное усилие, чтобы обнаружить эту несомненную связь сюжета Романа с историей первоначального христианства. В результате мы находим ещё одно важное объяснение формальному разделению Романа на две части. Дело в том, что «Деяния святых апостолов» обрываются примерно на середине 19 стадии. Этот факт отчасти отражён в продлении сюжета 18 главы до позднего вечера. Источником главных сведений о последующих исторических событиях является уже не Новый Завет, а римские анналы, прежде всего Тацит, а также знаменитый труд Иосифа Флавия «Иудейские войны». Впрочем, это новое объяснение разделения на две части нисколько не противоречит ранее найденной параллели с двумя частями гоголевской поэмы.
Главным для «Иудейских войн» является судьба Иерусалима и ершалаимской общественности. С учётом известной апокалиптической аллегории города-невесты, становится понятно, почему сюжет второй части Романа выстроен вокруг главной героини. По-другому продолжить параллель с историческими источниками не получилось бы. Творческий дух христианства уходит в подполье после ареста апостола Павла и казни главы иерусалимской церкви Иакова в 62 г., и окончательно – после Великого римского пожара и расправы над христианами в 64 г. Лишь эпизодически в историческом контексте возникают новые книги Нового Завета, датировка которых может быть определена по контексту. Такая структура исторических источников воспроизведена в динамике сюжета 19-23 глав Романа.
В прошлый раз мы использовали понятие «творческой среды», под влиянием которой развивается «творческое меньшинство». Вот эта наиболее страстная, эмоциональная и отзывчивая, но также и переменчивая, нетерпеливая, временами буйная женская ипостась активного субъекта истории, его душа имеет очень прочную связь с конкретным местом – в нашем случае с древним Иерусалимом. Именно с этой точки зрения души древнего города нужно смотреть на события 62-72 годов нашей эры, чтобы обнаружить параллели с сюжетом 19-23 глав Романа.