MMIX - Год Быка
Шрифт:
Но Иуда не горяч и не холоден. Его энергии хватает на то, чтобы интуитивно оценить силу слов Иисуса, признать его учителем истины. Однако тёплый Иуда не способен отказаться от внешних ориентиров самооценки, от мирского мнения. А окружающий мир, галилеяне хотели видеть в Иисусе нового иудейского царя: «А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля…». [31] И оставалось только убедить иудейский мир и первосвященников.
31
Евангелие
До какого-то момента внутренняя и внешняя самооценка Иуды не вступали в противоречие. Наоборот, Иуда был лучшим помощником Иисуса в делах, как воскресение Лазаря или изгнание торговцев из храма, которые практически убедили иудейский мир в том, что Иисус – явный претендент на наследие Давида. Так что до исполнения мечты Иуды (и не его одного) оставался лишь последний шаг – вердикт Синедриона. По мере приближения к развязке, Иуда всё более уверяется, что он будет правой рукой будущего царя Иудеи. Внешняя самоуверенность Иуды, компенсирующая внутреннюю неуверенность, приводит к конфликту с общиной – по поводу масла, так что Иисусу пришлось вмешаться и защитить женщин от упрёков Иуды.
После воскрешения Лазаря, которое решило задачу возбуждения иудейского мира, все мысли Иуды устремлены к решению последней задачи – добиться решения Синедриона. Для этого нужно вступить в тайные переговоры с первосвященниками. И кроме Иуды, имевшего связи с влиятельными лицами, никто с этой политической задачей не мог справиться. Судя по тексту евангелий, многие в общине знали о замыслах Иуды, значит – знал и сам Иисус. Иисус не останавливал Иуду и не одобрял напрямую его действий, но для Иуды было важно, что не останавливал.
Был ли замысел Иуды предательством с его субъективной точки зрения? Нет, разумеется. Он считал, что это просто посредничество, политическая технология по продвижению своего кандидата на должность царя. Был ли Иуда единственным посредником? Тоже нет, поскольку среди членов Синедриона были тайные поклонники Иисуса, как Никодим. Это означает, что Синедрион был политически расколот по вопросу признания Иисуса, и у Иуды был шанс на успех. Даже риторика Каифы, оправдывающего решение Синедриона нежеланием подставлять народ под римские мечи, свидетельствует об этом же – о политической неопределенности и сомнениях в рядах Синедриона. Почему же политтехнолог Иуда вдруг, неожиданно для себя, превращается в Предателя с большой буквы? Ответ очевиден: потому что так сказал Учитель. Сам Иисус в присутствии всех 12 учеников даёт жёсткую оценку неоднозначным политическим маневрам Иуды. «Несправедливо!» – скажет вам любой политтехнолог. Возможно, и несправедливо с точки зрения внешней власти и мирских оценок. Но для чего-то Иисусу нужна эта низкая несправедливость, для какой-то высшей справедливости?
Приходит злополучный для Иуды вечер четверга, когда Иисус без утаек объясняет ученикам, что должно произойти назавтра. Будет организованный Иудой суд, и будет казнь, и всё должно свершиться по слову пророков, в том числе и предательство одного из двенадцати. В этот момент внешняя самооценка Иудой своей роли должна была резко пойти ко дну. Никакого земного царства, никакого будущего первосвященника Иуды в храме. Полный крах прежних надежд, но есть ещё надежда сохранить внутреннюю самооценку, близкую связь с Учителем. Но Иисус подтверждает, что предательство свершится и честно предупреждает: «но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться. При сем и Иуда, предающий Его, сказал: не я ли, Равви? Иисус говорит ему: ты сказал». [32]
32
Мф. 26,24-25 (прим. автора)
Всё, мир Иуды рушится! Внутренний кризис взрывает связь между внутренней и внешней стороной личности Иуды. Полное расхождение между внутренним и внешним – это и есть диавол, что в переводе с греческого означает всего лишь «разделяющий». Расколотая личность Иуды превращается в «зомби», рабски следуя заранее сформированной программе действий. При этом в глубине души, отдельно от внешней, умершей стороны личности живет любовь к Учителю. Но «внутренний человек» уже не может влиять на «внешнего человека», хотя и питает его своей энергией. Именно энергия этой любви делает смертельно разрушительным мятеж Иуды против своей общины.
Многие толкователи пытались представить дело так, будто Иуда действовал сам вопреки воле Иисуса. Но у Иуды не осталось своей воли после разрушения, смерти его души. Предсказать его запрограммированные действия было легко. Иисус точно знал, что Иуда будет искать его в саду за ручьём Кедрон, потому и направился с учениками именно в это место. Кстати, почему он пошёл туда со всеми учениками, а не один или с парой спутников? Выходит, Учитель хотел, чтобы все ученики увидели этот самый поцелуй Иуды.
В романе мастера есть ещё одна психологически достоверная линия судьбы предателя Иуды – любовная интрига. Такого рода деятельная личность, живущая лишь настоящим временем, нуждается в постоянном подтверждении самооценки – со стороны отца, учителя, начальства или женщины. При наличии конфликта между внутренней и внешней шкалой самооценки становятся неизбежны поиски любящей, заботливой женщины как источника успокоения для неуверенной души. Не буду утомлять читателей занудными цитатами из аналитической психологии, лишь замечу, что по учению К.Г.Юнга, между внешней, сознательной личностью и внутренним духом, принадлежащим коллективному бессознательному, находится личное бессознательное – «душа» или «анима», которая у мужчины имеет, как правило, женский образ и, соответственно, проецируется вовне на женщину – жену или музу.
Поскольку политтехнолог – это тоже иногда отчасти творческая профессия, то Низа – это и есть муза Иуды. Только в этом и состоит короткая параллель между музой мастера и музой Иуды, которую некоторые толкователи проводят на основе использования Автором метафоры такой любви – «как ударяет финский нож». Психологически достоверно, что Иуда проецирует личное бессознательное на образ любимой земной женщины. Именно потому, что его личность зациклена на внешнем. Был бы он горяч, как Иоанн, то искал бы в глубинах коллективного бессознательного другой женский образ – Софии Премудрости.
Но разве можно упрекать человека за желание земной любви? Нельзя, если это обычный человек. Но если судьба наградила многими талантами, разве можно растратить эти таланты на женщин и иные земные радости, вроде внешних атрибутов власти? Хотя, конечно, это и не столь большое прегрешение, как просто закопать талант.
Нет сомнений в том, что Иуда поначалу пробовал возвысить себя в глазах избранницы рассказами о гениальности Учителя и о своей роли любимого ученика. Нельзя винить простую женщину, почти иностранку в том, что она безразлична к иудейской мифологии, а потому оценивает мужчин по позднеантичным внешним стандартам. Проблемы тёплого Иуды неизбежно ведут к его зависимости сначала от внешней оценки недалёкой, но амбициозной женщины, а затем и к прямой рабской зависимости от величины суммы в денежном ящике. Булгаков подчеркивает этот момент любви к деньгам, поместив Иуду в меняльную лавку. Но это вовсе не означает, что мы согласны с авторами компромата, поместившими в евангелие от Иоанна обвинения в воровстве. Наоборот, Иуда приносил деньги в общину, будучи своим среди влиятельных людей в столице. Другое дело, что он пользовался для своего влияния именем Учителя.