Мне 14 уже два года
Шрифт:
Раздалось чьё-то умоляющее:
— Арсен, ну пожалуйста, пожалуйста! — я навострила уши. Были слышны смешки, перешептывания, а потом голос Арсена:
— Только немного. А то знаю вас. Я — не радио, мне связки беречь нужно.
«Связки беречь»? Часом, не для Алдаспана ли? Там вроде связки ни к чему — в смысле, голосовые, если он это имеет в виду. Но тут послышалась песня… И это пел Арсен. Вот это да-а-а!!!
Как же так? Я ведь наблюдала за ним, помнила все его шутки, и как он умеет улыбаться, и уже даже кое-что успела узнать про то, что он любит, безошибочно
Хотя это были песни Цоя, казалось, он сам придумал слова, вкладывая в них какой-то особенный, свой смысл. Иногда подчеркивал интонацией ту или иную фразу. А какой у него голос! «Даже лучше папиного» — подумала я, но только на секундочку, и мысленно перед папой извинилась. Хотя, если честно — лучше. Еще никогда в жизни я не слышала, чтобы вот так пели, что называется, «живьем». Ну, в телевизоре там, по радио — понятно. А тут — совсем рядом, да еще и Арсен! Потом стал петь какую-то незнакомую мне песню, и таким высоким голосом, что даже не верилось, что это тоже он. Совсем другой. Дотянув на немыслимой высоте последнюю ноту, Арсен хрипло рассмеялся и сказал чуть ли не басом… какую-то пошлость. Переход был столь неожиданный, что я вздрогнула и сжалась.
— Вот какой у нас Арсен … Разносторонний… — прокомментировала Светка так, будто собиралась продать его мне, причем подороже.
Арсена уламывали спеть еще, но он не уломался. Решившись, я спросила:
— А… он тебе нравится?
Тут Светка выпалила неожиданное:
– Братец-то? Да упаси боже!
— Как это — братец?!!
— Ну, двоюродный. Кузэ-эн. В одном манежике росли. В один холодильник котёнка запихивали. На одном горшке сидели. Знаешь, как достал уже… Располагаю массой компромата — обращайся, продаю недорого и оптом! Вот, например, в детстве он пожирал медовые краски — за уши не оттащишь. Они же сладкие…
Я, не иначе как на нервной почве, расхохоталась. Она — за мной. Ничего особенно смешного тут не было, но мы смеялись до истерики. Так, что начал оглядываться водитель.
— Девочки! — укоризненно сказала классная. — Вы мешаете движению транспорта.
Тут мы опять начали кататься со смеху, и скоро ржали уже все. Эпидемия.
Ехать до страусиной фермы оказалось далеко — по дороге автобус останавливался:
Возле туалета (без комментариев).
Возле круглой тандырной печки у дороги. Из печки закутанная в платок женщина доставала нам очень горячую и вкусно пахнущую самсу.
Возле сувениров.
Возле кафешки, в которую все равно классная запретила нам заходить.
Снова у туалета — другого, конечно (опять без комментариев).
Но все-таки, несмотря на эти остановки, вызванные коммерческим сговором водителя с придорожными торговцами (об этом рассказала мне Светка), мы все-таки доехали до фермы.
Как только пацаны увидели разгуливающих в вольерах страусов, начались смешки. Я сначала не поняла, чему тут радоваться, но потихоньку стали хихикать и девочки. Да уж, и согласилась же классная везти нас именно сюда! Дело в том, что они оказались очень похожи: наша мадам — и все страусы. О-очень похожие фигуры!
Насмотревшись на пушистое длинношеее и потихоньку найдя семь отличий между страусом и классной, мы послушали лекцию о великанских птицах, а вскоре начали искать, чем же заняться еще. Возле забора мне попались на глаза несколько чудесных страусиных перышек. Я задумчиво вертела их в руках, и тут появился Арсен. Где-то он раздобыл страусиное яйцо. Огромное! Арсен гордо нес добычу над головой, а вокруг скакали наши пацаны, стараясь дотянуться до яйца.
— Только разбейте! Убью!
Он осторожно пристроил его в багажной сетке, прямо над своим сиденьем.
— Рискуешь, братец, — поддела Светка. — Свалится, — будешь обтекать до самого города!
— У меня не свалится! — улыбнулся Арсен Светке голливудской улыбкой и подмигнул ей. Хоть я была рядом, на меня он демонстративно не глядел. Интересно, а теперь-то что я ему сделала?
Глава 22. Поступок Арсена
Наконец-то нас повезли дальше — на озеро. После городского дыма и пекла горный воздух казался вкуснее любого напитка. Такой кругом аромат, что у Светки даже голова разболелась.
— Аллергия на природу, — простонала она. — Вешалки… Дайте мне нормального смога и углекислого газа! И побольше…
У меня ничего не болело, но чувствовала я себя странно. Мы поднимались все выше и выше по дороге, а ущелье внизу было так далеко, что казалось, будто летим в самолете. Вцепившись обеими руками в поручень перед собой, я представляла, что с нами будет, если автобус потеряет управление. У дороги, идущей, как мне казалось, прямо по краю пропасти, не было никаких ограждений. Уши закладывало от высоты. За соседнюю гору зацепилось облако. Никогда ещё не уезжала так далеко от города.
— Но ведь если школьников сюда возят, значит, это не опасно?
Тут, как назло, классная принялась рассказывать об озере, на которое мы едем. Оказывается, в один ужасный летний день наверху в горах случился сель. Огромные потоки грязи вынесли из расположенного выше ущелья гигантские камни. Упав в озеро, они выдавили своим объёмом всю воду. Выплеснувшись в долину, вода смыла всё и вся на своем пути. А было как раз воскресенье, много отдыхающих. Это произошло сорок с лишним лет назад. Сейчас озеро частично наполнилось, но оно уже не такое большое. Страшные камни лежат на дне. А в память о погибших на берегу установлен крест.
Настроение испортилось совершенно.
— А нас того, не накроет волной? — поинтересовался Булатик.
— Что, как маленький?! Нет, конечно! — возмутилась учительница.
— Знала б — не ехала… — пробурчала Светка.
— Дети, дорогие мои! Мы должны знать природу родного края! Молчим и смотрим!
Я с ненавистью разглядывала белёсую водичку, отливающую бирюзой. Здесь, в горах, осень чувствовалась слабее, чем в городе. Наша группа лениво брела по дороге.
— А не искупаться ли мне? — опять это Арсен!