Мне хочется сказки
Шрифт:
— Мисс Уэлч, что они имеют в виду? — поинтересовался Ричард.
— Вы о чем? — Сара сделала вид, что не понимает смысл его вопроса.
— О том, что сказали эти две женщины — будто вы не знаете, кто отец Эстель.
— Не беспокойтесь, уж это-то я точно знаю, — довольно резко ответила Сара.
— Но... — начал было он, но Эстель больно ткнула его кулаком в бок.
— Ричард, по-моему, у нас с тобой есть что обсудить помимо прошлого моей матери, — остановила его она.
Они вышли на крыльцо дома. Стояла жаркая августовская ночь. Сара и Эстель тяжело дышали, будто только что сплавали через пролив к Беркли.
—
— Прости, мам, — тихо ответила она.
— Мне кажется, я что-то не то сделал? — робко спросил Ричард.
— Удивительная прозорливость, молодой человек, — зло ответила ему Сара.
— Я бы хотел объяснить...
— Ничего не нужно объяснять. Сейчас вы сядете в свою машину и поедете к себе домой. А мы с Эстель останемся расхлебывать то, что вы тут заварили.
— Эстель, — попробовал он найти поддержку у подружки.
— Ричард, я к тебе сегодня приеду. Но позже. Нам надо будет серьезно поговорить, — резко ответила она. — До встречи.
— Но я же... — Ричард вновь попытался оправдаться, но встретил лишь ледяное молчание.
— Поезжай домой, Ричард, — после затянувшейся паузы повторила Эстель.
Он развернулся и, опустив плечи, пошел к машине.
Женщины дождались, пока он выехал за ворота. Потом Сара несколько раз глубоко вздохнула.
— Эстель, я сейчас вернусь в дом. Ты придешь через пять минут. Не раньше. Поняла?
— Да, мама.
— Отлично. А потом, когда все наконец-то разойдутся, мы с тобой спокойно поговорим.
Эстель кивнула. Сара ободряюще похлопала ее по плечу и поспешила в дом. Что бы ни случилось, прием должен закончится как подобает.
Эстель стояла на крыльце, вдыхая теплый и влажный воздух позднего лета. Ей ужасно не хотелось возвращаться домой. Вновь видеть эти отвратительные лица, полные не слишком тщательно скрываемого торжества.
Может быть, Рич так испугался, что решил спрятаться за маской гориллы? Не надо было тащить его сюда. Здесь ему не место. Это я виновата, что мамин праздник оказался испорченным, подумала она. Но тут же возразила себе. Глупости. Если бы ему не стукнуло в голову так идиотски нарядиться, все было бы нормально. Ричард прекрасно вписывается в любую компанию. Уж я-то знаю. Он специально это сделал, чтобы доказать мне, что, когда я пытаюсь его контролировать, у меня в итоге ничего путного не получается. Как он мог так со мной поступить?!
Эстель огорченно покачала головой. Надо возвращаться, хотя бы ради матери. Она передернула плечами и вошла в дом.
В почему-то темном холле Эстель не сразу сориентировалась, куда ей идти. Она уже давно не жила в этом большом доме, да и когда жила, ту часть, которая предназначалась для парадных приемов, посещала крайне редко. А сейчас она предпочитала уютную квартирку поближе к работе.
Неожиданно на своем затылке Эстель ощутила чье-то тяжелое дыхание.
— Привет, крошка, вот уж не думал, что тебе нравятся такие волосатые мужланы.
— Привет, Эд. Я была бы тебе благодарна, если бы ты перестал дышать мне в ухо как паровоз.
Эстель чувствовала его руки на своих плечах. Она знала, что, если сейчас попытается высвободиться из его объятий, на ее нежной коже останутся следы от пальцев. А ей только этого не хватало.
Эд развернул ее и прижал к стене, навалившись всем телом.
Не думала, что стена так близко, поразилась Эстель.
Эд начал приставать к ней еще до того, как она пошла учиться в университет. Но Эстель давно подозревала, что его постепенно нищающую семейку интересует не она, а ее наследство. А так как все знали, что старый Уэлч, пока еще был жив, согласился бы на любую кандидатуру, лишь бы его внучке было хорошо, даже прыщавый Эд, отягощенный наследственным алкоголизмом и страстью к игре, мог рассчитывать на согласие старика. Но Эстель терпеть не могла Эда, а после того что он выкинул, когда она ездила в Рим, и подавно... Да его вообще убить было мало!
— Что тебе надо? — как можно спокойнее спросила она.
— Почему ты спишь с ним, а не со мной? Тебе нравятся такие... — он начал подбирать подходящее слово, — обезьяны. Тебе нравится, когда тебя крепко держат волосатые руки гориллы?
— Странные эротические фантазии, Эд, — ледяным голосом ответила Эстель. — Это алкоголь или наркотики?
— Почему эта обезьяна, это посмешище, а не я?!
— Хотя бы потому, что у него в штанах есть то, что у тебя не выросло. А у тебя будет сейчас глазунья с сосиской, если ты меня не отпустишь.
— Ты мне угрожаешь, сучка?!
Эстель изо всех сил ударила его коленкой в пах. От острой боли Эд согнулся почти пополам.
— Нет, просто предупреждала. Можешь не подходить ко мне прощаться. Пока, Эд.
Ей хотелось, чтобы этот отвратительный тип начал ее преследовать, хватать за руки, чтобы она могла вцепиться ногтями ему в лицо, разодрать его до крови, вырвать все волосы на его голове. Но давний претендент на ее наследство предпочел тихо поскуливать в темном углу холла.
Значит, придется все же Ричарду пострадать сегодня. Ну и поделом, решила она, распахивая двери в гостиную.
Эд действительно не подошел к ней попрощаться. Что, впрочем, ни в коей мере не обеспокоило Эстель. Но и не обрадовало. Она видела, как на нее смотрит мать, а гнева Сары она боялась больше всего на свете. Когда был жив дедушка, он мог укротить свою дочь и часто заступался за внучку. А кто теперь может ее спасти?
— Ты не знаешь, почему Эд не подошел попрощаться? — с плохо скрываемым подозрением в голосе спросила Сара дочь. Она уже давно заметила, что молодой человек совсем не против завязать отношения с ее дочерью. Эд Сару вполне устраивал, а вот почему Эстель не хотела даже слышать его имени, она не понимала, но, как женщина, могла догадываться. Ведь сердцу не прикажешь. И все же она постоянно боялась, что ее дочь выкинет что-нибудь этакое, что навсегда испортит ее отношения с Эдом.
— Мне кажется, у него надолго отпадет желание общаться с противоположным полом, — пожала Эстель плечами. Вот об этом инциденте матери совершенно знать не нужно. Хватит и того, что натворил Ричард.
— Эстель, ты вновь что-то от меня скрываешь. — Сара явно о чем-то догадывалась, а теперь обвиняла свою дочь в новом нарушении правил.
— Мам, давай поговорим обо всем потом. Когда гости разъедутся.
— Думаю, мы так и поступим.
Эстель передернула плечами от того холода, которым ее обдало презрение матери. Уж что-что, а показать свое отношение к происходящим событиям или человеку Сара умела, как никто другой.