Мне (не) скучно
Шрифт:
Она улыбаясь протянула руку и к ней подошёл молодой, симпатичный мужчина и чуть приобнял её за талию.
— Знакомься, это Марат. — она повернулась к мужчине сияя улыбкой. — А это, тот самый Матвей.
— С выпиской Матвей! Рад познакомиться. — крепкое рукопожатие и доброжелательная улыбка Марата поневоле вызвали симпатию.
— Спасибо… — растерянно пожал протянутую ему руку Матвей.
— Марат один из самых лучших реабилитологов! Ты представляешь, как нам повезло, что он приехал? — Ляля снова улыбнулась. —
— Конечно я согласился, Ляля. — Марат снисходительно усмехнулся, ласково коснулся ее руки — по другому никак.
Быстро чмокнув Матвея в щеку, Ляля подхватила дочь и пошла к гостям.
Матвей следил за ней глазами, любуясь ею и одновременно кипя от реаности. Придерживая Алису одной рукой, она обходила гостей, стараясь никого не обделить вниманием.
И всегда рядом с ней оказывался этот Марат.
В какой то момент он мягко, но настойчиво забрал у неё Алису, которая что удивительно, с радостью пошла к нему. Хотя обычно дочь была очень недоверчива к посторонним людям.
«Он не посторонний!», обожгло его погиманием. «Он знаком уже с Алисой и поэтому она его не чурается», ревность словно кислота заструилась по венам обжигая его.
— Егорка, сын. — позвал он, — А давно здесь живёт Марат?
— Он неделю назад приехал. Мама с дядей Маратом теперь все время вместе. — простодушно заявил сын.
— Как вместе? — Матвей с трудом разлепил губы, проталкивая вопрос.
— Ну так. — Егор пожал плечами. — Они тебе сюрприз готовили.
— Хороший сюрприз получился… — растерянно проговорил он наблюдая за тем, как с его дочерью на руках совершенно посторонний человек ходит за его женой, улыбаясь его друзьям.
«Реабилитолог хренов, откуда взялся только», сквозь зубы процедил он, чувствуя свою беспомощность сидя в инвалидной коляске.
К концу вечера, когда гости стали собираться, чтобы уехать, Матвей почувствовал себя уставшим. — Пойдём сын, я покажу тебе твою комнату. — отец Ляли подошёл к нему, после того как они проводили гостей и Ляля увела детей спать.
— Я сделал пристрой к дому, тебе будет удобно сразу выезжать в сад. Без ступеней, бордюров… Марат нам очень помог. Они с Лялей все оборудование для тебя заказали.
Матвей скривился… везде этот Марат! Такое ощущение что он здесь в каждом уголке отметился.
Дамир абы завёз его в комнату и включил свет.
— Ух ты! — не сдержал восхищенного возгласа Матвей.
— Нравится? — гордо приосанился Дамир абы. — Здесь все автоматизировано. Смотри…
Матвей заворожено следил за тем, как при помощи пульта иди даже голосового управления, включался свет, открывалось окно. Можно было удаленно управлять включением музыки, телевизора, кондиционера.
Он мог сам, без помощи лечь на кровать, пользуясь перилами.
— Это все работа Ляли. Марат консультировал её. А я уж так, настраивал.
— Это здорово… Просто нет слов. Спасибо. — Матвей сглотнул ком в горле. — Это очень, очень много для меня…
— Нет, сынок… — Дамир абы склонился к нему, — Это ничто по сравнению с тем, что ты сделал. — он похлопал его по плечу. — Ну, давай. Устраивайся. Сможешь сам?
Дождавшись его кивка, Дамир абы ободряюще улыбнулся ему и вышел из комнаты.
Матвей оставшись один ещё раз осмотрелся. Комната была полностью оборудована для его удобства. Шкафы с ручками на уровне его руки, столик рассчитанный на то, что спокойно подъедет к нему на коляске.
Матвей выдохнул и зажал переносицу пальцами. В глазах защипало. Несмотря на то, как он поступил со своей семьёй его не бросили, более того о нем заботятся. Разве он заслуживает этого?
— Матвей? — Дверь бесшумно открылась и на пороге появилась Ляля. Простая и домашняя настолько, что Матвей чуть слышно простонал. — Что то случилось?
Она быстро подошла к нему и положила свою ладонь на его лоб, — Болит что-то?
— Нет… Да… — Матвей горько усмехнулся. — Болит.
— Что? Боже… это было не правильно собирать всех сегодня. Ты устал… Прости. — она заволновалась, тревожно суетясь вокруг него. — Давай я помогу тебе лечь? Или душ? Может обезболить?
— Нет, Ляля, нет. — он поймал её за руку. — Все хорошо.
— А где болит? — она остановилась.
— Здесь… — он взял её ладонь и положил себе на грудь.
— Матвей… — прошептала она. — Матвей…
— Ляль… Я так виноват перед тобой. — он прикрыл глаза и прижал её ладонь к губам. — Перед детьми, твоими родителями. Это никогда не забыть. Я понимаю.
Ляля молча слушала, распахнув глаза, словно впитывая каждое его слово.
— Там… — он мотнул головой, — я шёл к вам. Каждую минуту… Я так люблю тебя, Ляля. Очень люблю. Тебя и детей.
— Матвей… — Ляля устало покачала головой и опустилась перед ним на колени. — Ты… ты знаешь… Я тоже виновата перед тобой.
Матвей обхватил её лицо руками и покачал головой. — Не важно… Все не важно.
— Нет! Я хочу что бы ты знал…
Она смотрела на него сквозь слезы. — Мне очень стыдно… — всхлипнув она смахнула слезы с щек. — Но я хочу тебе признаться…
Матвей бережно стер с её щек слезы. — Ляль…
— Нет! Не перебивай! — она покачала головой. — И так тяжело…
Она судорожно вздохнула и прикрыла глаза, словно собираясь силами.
Матвей сжал челюсти, сдерживая отчаяние. Он готов ко всему. Примет любое ее признание. Абсолютно любое. Приготовившись услышать то, что может перевернуть все, он сжал челюсти и прикрыл глаза.