Мне нечего сказать
Шрифт:
Какова она любовь с женщиной? Какие сюрпризы поджидают в браке с Норой? Какие интересные впечатления можно испытать в постели этой женщиной, понимающей и знающей, чего хочет другая женщина? Скарлетт осознано задалась над этими вопросами, пытаясь понять, чего хочет сердце. Впрочем, на первом месте было вовсе не сердце, а низменные желания, инстинкты, которые требуют внимания и любви со стороны другого человека. Секс — важный элемент в жизни каждого человека, а Скарлетт, пролежав две недели в коме, была лишена этого наслаждения. Разумеется, организм требовал разрядки, способной получить только во время секса, но девушка задумывалась над тем, что обратной дороги может и не быть,
— Сходишь в душ? — робко улыбнувшись, спросила Нора.
— Да, конечно, — охотно вскочила смущенная Скарлетт. — Слушай, ты бы не могла постелить мне на диване?
— Хочешь лечь здесь?
Скарлетт дошла до двери в ванну, обернулась и ответила:
— Прости, но я…
— Эй, все нормально! — озорным смехом захихикала Нора. — Может быть, ты захочешь поработать над новой картиной или посмотреть телевизор. Ты дома, поэтому не стесняйся, ладно?
— Хорошо… и спасибо.
Скарлетт прошла в ванну, сделанную в светлых тонах, где потолок был безупречно белым, а полы и стены из кафеля голубого оттенка, похожим на цвет моря, где-нибудь на Гавайях. Потеря памяти сыграла злую шутку, она делала все, чтобы оттолкнуть Скарлетт от тех, кто её, похоже, очень любит. Недоверчивость и странные ощущения, испытанные в разговоре с женой, вынудили Скарлетт закрыть дверь в ванну на защелку, чтобы Нора, влекомая низменными порывами, не ворвалась сюда использовать положение. Было в этих мыслях что-то соблазнительное, но в то же время и отталкивающее.
Накручивая себе ещё сильнее, Скарлетт сняла черную футболку, стянула с бедер джинсовые брюки, с трудом отстегнула лямку на кружевном лифчике и следом за всей верхней одеждой выбросила черные трусики в корзину с грязным бельём, где им и место, ибо запах сброшенной одежды насквозь пропитался больничной койкой, хлоркой, какими-то медикаментами. Учитывая, что мозг должен находиться в состоянии покоя, а излишней тревоге не должно быть и в помине, Скарлетт испытывала себя слишком неуютно, чтобы не думать о таких мелочах, как Нора в привлекательном халатике, под которым нет нижнего белья и запахе больничной хлорке на одежде. Да и обо всём этом, что разрывало ей голову, не позволяя даже нормально помыться, ибо мозг требовал объяснений, взвешенных решений и действий. Но как реагировать на всё окружение, если ты не помнишь собственного отражения, а твоё тело настолько чужое, что маленькая родинка, спрятавшаяся на бедре, в пол сантиметре от половых губ, кажется совершенно незнакомой. И раз уж такие мелочи вызывают недоумение, как же смотреть в глаза так называемой жене, которая выглядит соблазнительно, пахнет сексуально и испускает волны самых положительных эмоции, окружающие Скарлетт на протяжении всех этих трёх дней?
Скарлетт думала об этом до душа и после, когда уже выбралась из-под плотного напора горячей воды, вылезла из ванной, вытерла ладонью запотевшее стекло и стала сушить волосы белым полотенцем. Три дня назад она не лукавила, говоря жене о своих чувствах, преисполненных пустотой, появившейся в голове, после аварии. Да и сейчас она не могла дать Норе того, чего та, возможно, очень желала и о чём молча мечтала. Мечты жены были, пожалуй, единственным, на что Скарлетт могла дать разумный ответ, не требующий долгих и монотонных размышлений. Как ещё можно охарактеризовать заботу, такое внимание и повышенное чувство вины? Это любовь, догадывалась Скарлетт, любовь в её первозданном виде, требующую подкреплять новыми и новыми чувствами, которых, к великому сожалению, у девушки не было.
Она взяла с двери халат, висящий на крючке для полотенец,
Позже, сидя в кромешной тьме, едва отступающей при проезжающих мимо дома автомобилей, Скарлетт проклинала свою глупость, из-за которой оказалась в зале, а не в спальни жены, например. Первые несколько минут она бродила по залу, пытаясь найти что-нибудь, что сможет помочь ей уснуть, но, как итог, допитый сок и оглушающая тишина, прерываемая редкими стуками снизу. В этой кромешной темноте вырисовались самые жуткие ночные кошмары, порожденные пустым разумом Скарлетт, напитанные явным отвращением к полному одиночеству, в котором она впервые оказалась.
Придя в себя, в больнице, девушка еще никогда не оставалась на ночь одна. За ней всегда приглядывала Нора, находящаяся на расстоянии вытянутой руки и помогающая, когда это было необходимо. Чувствуя тревогу, Скарлетт могла разбудить жену, попросить воды или просто задать глупый вопрос, лишь бы не остаться снова одной. Это было крайне эгоистично, но так девушка могла почувствовать себя в полной безопасности, находясь рядом с другом, женой, влюблённой и заботливой женщиной. Сейчас ей этого не хватало.
Можно было вскочить с дивана, захватить подушку и одеяло, прогуляться до спальни и лечь рядом с Норой, поддерживающей в трудные минуты жизни, но Скарлетт, на миг смогла отпустить тревогу и найти другое, более верное средство, которое, как она сама считала, поможет собраться с мыслями и натолкнуть на прошлое. Правда была в том, что она юлила, говоря Норе о новой себе. Может быть, в первые минуты нового знакомства это было и вправду искренние слова, пропитанные детским ребячеством, но сейчас, испытывая дискомфорт от пустоты в голове, Скарлетт рассчитывала, что память вскоре вернется. Для этого она нашла немного необычный способ, помогающий творческим личностям познать себя, творить то, что вырисовывает разум.
Она включила антикварную лампу, загоревшуюся тусклым светом, отгоняющим комнатный мрак, посмотрела на мольберт и взяла кисточку. Первые несколько минут она водила сухой кисточкой по воздуху, вырисовывая картину в голове, а после, ей захотелось осуществить задуманное и нарисовать то, что подсказывает сердце. Скарлетт ещё не знала, о чём будет картина, потому что взяла кисть впервые в жизни, после аварии, лишившей её не только памяти, но, и, как она предполагала, забрала талант, на который девушка рассчитывала всю жизнь.
Утро наступило неожиданно, словно жуткой ночи не было вовсе. Скарлетт была так занята творчеством, позабыв обо всех проблемах и сложностях в жизни, что набросала картину, сначала жестким карандашом, потом подвела все в более мягкий тон, ну а под конец добавила жизни, окрасив картину всеми цветами радуги.
Что из этого получилось?
Разглядывая нарисованную картину, Скарлетт недоумевала, пыталась понять глубокий смысл рисунка, но, сколько бы ни старалась, все равно не смогла ничего понять. Вскоре из спальни вышла сонная Нора, прибывающая в дремлющем состоянии. Но даже женщина, заметив рисунок, быстро пришла в себя, выпучила ошарашенные глаза и опала на диван.