Мне отмщение
Шрифт:
Амнэр помолчала. Они уже оба вышли из Сайндарикарила. Там сейчас лорды и леди вовсю обсуждали случившееся. Они и до того ненавидели нового короля – по крайней мере, большинство из них. Но теперь, после причиненного им в лице Кодина и Левейи унижения…
– Мой король, унизив Кодина, ты поступил неверно. С него было бы довольно и того, что Левейя не стала матерью наследника. Но диадема… которую ты отдал как плату за услуги шлюхи… Лучше бы ты его убил прямо там, за столом. По крайней мере это бы списали на раэтское безумие. А теперь Кодин и другие будут искать возможности отомстить, и я не удивлюсь, если даже ценой собственной жизни за нарушение клятвы.
– О, ты, кажется, принимаешь мою сторону, Амнэр? – сощурился Морган. Амнэр спокойно сказала:
– Сейчас у меня нет выбора. Ты не оставил мне выбора, засеяв мое лоно. Но я ничего не забыла, и ничего не простила. А у нас, сайндов, очень хорошая память.
– Я это знаю, – он пристально посмотрел ей в лицо. Амнэр не отвела взгляда. – Твоя месть, моя леди, когда-нибудь свершится. Мне это понятно и близко. Месть у нас, у раэтов – важный инструмент справедливости, как мы ее понимаем. Так что ты в своем праве, все же я лишил тебя твоей прежней жизни и обошелся с тобой жестоко. И готов к отплате. Я это признаю, как видишь.
– Но не сожалеешь, – отметила она.
– Раэты никогда не сожалеют о своих поступках, это бессмысленно. Что свершилось, того не исправить и не изменить. Мы просто учитываем это, принимая дальнейшие решения.
– Значит, ты готов когда-нибудь ответить за всё, что ты делаешь?
– А разве я бы сплел эту страшную древнюю клятву, если бы думал иначе? – он снова поправил на ней бриллианты диадемы, переложил ее янтарные косы на грудь. – Я не боюсь мести Кодина и других. Я ее жду и жажду.
Она смотрела в его глаза, и видела – искренен. Раэтское ли это безумие? Или практичный сайндский расчет? Амнэр не знала.
– Ты хочешь уничтожить Сайндарикарил? – она высвободилась из его рук и отошла к окну. Солнце тут же заиграло на всех бриллиантах диадемы. – Но Сайндарикарил нужен Сайнду. Он был создан очень давно и…
– И перестал выполнять свою первоначальную роль, – Морган прошелся по комнате, ступая мягко, как кот. – Вместо того, чтобы служить королю и Сайнду, Сайндарикарил стали служить себе. Сосредоточили магию в своих руках, веками вовлекая всех, способных к ней, в Сайндарикарил, и делая их жрецами, обреченными на безбрачие… Сайндская магия могла бы стать для нас, для раэтов и сайндов, путем объединения. В Раэтане… в Раэтане все, кто способен к магии – ходят по краю безумия. Такова особенность нашей силы. Поэтому магия для нас – это опасный путь избранных Майринтой. Я исключение, потому что полукровка. Милостью богов мне дарованы оба пути, и я научился удерживать равновесие между ними. Не этого ли хотела моя мать? Родить наследника, способного противостоять Сайндарикарилу.
– Одной клятвой, пусть даже страшной и древней, ты не сможешь удержать лордов, если они решат бросить всё на кон и обрушить на тебя всю мощь Сайндарикарила, – Амнэр снова невольно коснулась диадемы. Ей было страшно. Морган, сделав ее консорт-принцессой, втянул ее в свою опасную игру. До этого она была всего лишь наложница, королевская шлюха, на которую лорды Сайндарикарила смотрели как на пустое место. А теперь… «Но это тоже мой путь. Я так решила. Я хочу увидеть конец твоего пути, мой король. Пусть даже это будет и мой конец тоже».
– Пусть обрушат, – улыбнулся Морган, показав клыки. – Пусть бросят всё на кон. Хоть раз в своей жизни примут решение и ответят за него.
Несмотря на королевскую диадему, объявлять Амнэр консорт-принцессой не спешили. Для Моргана, видимо, было пока достаточно того, что об этом знали лорды и леди Сайндарикарил. Сама Амнэр с того дня диадему больше не надевала, а он и не требовал. Сокровище хранилось в ее покоях в той самой шкатулке, в которой Морган его привез в Сайнд. Но все же кое-что в ее положении изменилось, и проявилось в одежде. Теперь ее одевали в облегающие платья из красивой, тонкой, но все же не прозрачной ткани. Вырезы на этих платьях были, конечно, слишком глубоки по мнению сайндов, а покрой слишком вызывающ, но Амнэр была довольна. Эта одежда, по крайней мере, ей нравилась, в отличие от предыдущей. И цвет. Платья были разных оттенков красного, а ей этот цвет, почему-то нелюбимый сайндами, всегда нравился. Знатные сайнды вообще избегали ярких цветов в одежде, это считалось нескромным и грубым, как и обилие украшений. Раэты, наоборот, предпочитали одежду поярче и украшений побольше.
На четвертый день, утром, когда она вышла из купальни, Шака принесла ей на серебряном подносе записку, запечатанную зеленым воском.
– Госпожа, передали тебе.
– Кто?
– Слуга из дома Кэйре.
Амнэр развернула письмецо. Пробежала строчки и задумалась. Потом скомкала письмо, бросила в камин, где уже по утрам разжигали огонь. Сказала Шаке:
– Я пойду на прогулку, в Цветочный двор. Сопровождать не нужно.
Цветочный двор – один из многочисленных внутренних дворов дворца, большой, усаженный розовыми, сиреневыми и жасминовыми кустами, с клумбами, где росли редкие цветы. В это время года там цвели поздние розы, а на клумбах – всевозможные бархатцы и астры. Во дворе имелись укромные местечки – беседки, сплетенные из розовых ветвей или декоративного винограда. В одной из них и была назначена встреча, которой, надо признать, Амнэр ожидала. Она села на резную скамью, расправила подол платья, и стала ждать. Ждать пришлось недолго – спустя несколько минут в беседке появилась Левейя, в белом платье и серой накидке с капюшоном. Она вошла в беседку, остановилась, увидев Амнэр, огляделась, и села на скамью напротив.
– Ты хотела встретиться со мной, леди Левейя, – Амнэр решила первой заговорить, чтобы сразу обозначить манеру речи. Чтобы у Левейи не было соблазна начать с оскорблений. Не то чтобы эти оскорбления или невежливая речь могли бы сейчас как-то по-настоящему обидеть Амнэр, но все же не хотелось их выслушивать. Поэтому Амнэр выбрала обычную манеру, без особой вежливости, но и без оскорблений.
– Да, хотела… леди Амнэр, – видно было, что Левейе трудно заставить себя говорить с Амнэр как с равной.
– Я удивлена. Что за дело может быть у леди Левейи из дома Кэйре ко мне?
– Не думай, будто я считаю… считаю тебя шлюхой, – выдавила из себя Левейя. – Я… не имею права так думать о тебе, потому что я ничем не лучше. Даже хуже. Тебя заставили, а я добровольно… и получила взамен только паршивую раэтанскую диадему и этого раэтского варвара в мужья… а ты – мать наследника.
– Пока еще не мать, – Амнэр дотронулась до нити силы, ведущей к Левейе, но заглядывать в нее не стала. Не была уверена, что этого не почуют другие в Сайндарикариле. Касалась легонько, только чтобы убедиться, что Левейя сейчас не в Сайндарикариле и искренна. Хотя Левейя не была посвященной, но по рождению она считалась членом Сайндарикарила.
– А что касается того, что меня заставили… скажи, леди Левейя, ты могла отказаться? Или нет?
Левейя отвернулась, прикусила губу. Качнула головой:
– Отец… и другие… говорили, что раз он сковал нас клятвой Крови и Верности, то… мы должны сделать так, чтобы его дети были рождены женщинами из потомственных Сайдарикарил. Конечно, они хотели бы, чтобы это были женщины королевского рода. Но почти все они стали жрицами, а все трое ближайших наследниц Тианны умерли, не пожелав принимать клятву. О тебе же никто и не подумал.