Мне отмщение
Шрифт:
А Севея, наконец пробив щиты, увидела, что Амнэр обманула ее. И всех мятежных Сайндарикарил тоже.
Там, где должен был быть разум падшей жрицы, оказалась лишь глухая черная стена, одно прикосновение к которой вызывало невыносимую боль. И старая леди Сайндарикарил поняла: это и есть то самое раэтское безумие, сила, дарованная раэтам их мрачной богиней Майринтой. Амнэр, став матерью ребенка с раэтской кровью, невольно получила доступ к этой силе. Сумела ли она сама ее призвать, или это была самозащита ее нерожденного сына – Севея понять не успела. Сгорела в этой черноте.
Ярость Кодина и его соратников обратилась на тех, кто посмел пойти против них.
Силы оказались неравны. Хоть Фойла, Наоль и ее супруг были искусны в Сайндарикариле, а Соэрас и Моан довольно сильны, впятером они не могли противостоять остальным.
Дверь тайного хода дрогнула под страшным ударом. Охваченные жаром сражения внутри Сайндарикарила, мятежные лорды и леди не услышали этого… а когда наконец заметили, было поздно.
Дверь развалилась на обломки и в зал ворвался Левдес с перекошенным от ярости лицом и оскаленными клыками, сжимающий здоровенный топор, за ним вбежала Левейя и бросилась к лежащей на полу Амнэр.
А за ними в зал вошел Морган.
Его глаза пылали синим огнем, и едва он вступил в тайное убежище Сайндарикарила, как вся сеть сил свернулась и стекла к нему, и он оборвал все нити. Лорды и леди Сайндарикарил замерли в оцепенении. Левдес стоял на пороге с топором, и было видно, что он на грани, еще немного – и впадет в безумие, и тогда здесь начнется кровавая каша. Морган прошел в центр зала, где лежала сломанной куклой Амнэр, у которой на коленях сидела плачущая Левейя, держа ее голову за виски. Не дойдя двух шагов до Амнэр, Морган остановился, повернулся к Сайндарикарил.
И в зале резко потемнело, ударила стужа, сковывая льдом до плеч всех, кроме самого Моргана, Левейи, Амнэр, Левдеса и тех пятерых, кто противостоял Сайндарикарилу.
– Вы думали, что нашли способ обойти клятву, – тихо сказал Морган. – У вас почти получилось. Но в трусости и подлости своей вы ударили не в меня. Что ж. Если бы вы пошли против меня, я мог бы пощадить тех, кто искренне счел себя оскорбленным, кто имел основания мстить мне. Но подлости я вам не прощу. Пощады не будет никому. Те, кто остался верен клятве, будут вознаграждены.
Он подошел к Амнэр и сел на пол рядом с ней. Видел – она жива. Ребенок жив. Но… ее окутывало такое странное и могучее сплетение сил, что даже страшно было прикасаться к ней.
– Мой король… – прошептала Левейя. – Она… я… я предупреждала ее… но она все равно…
Морган кивнул. Приказал:
– Мятежников оставить здесь. Ко мне сюда немедленно – жрицу Кайелис.
Подождал, пока все, кроме замороженных, покинут зал. И только тогда дал волю гневу.
Замороженные до плеч лорды и леди Сайндарикарил до этого мига думали, что познали раэтскую безумную ярость… но ошибались. То, что вырвалось на волю, было страшнее. Темная, мутная и жуткая сила пронизывала до глубин, причиняла невыносимую боль, рвала души.
Морган кричал, как раненый вепрь, крик дробился о стены и от него кровоточили уши скованных льдом лордов и леди Сайндарикарила. А когда крик затих, те, кто оказался к королю близко, увидели, что его глаза стали совсем синими, без белков и зрачков.
Он наконец прикоснулся ко лбу Амнэр. Попытался войти в ее разум – и увидел пустоту, а далеко-далеко впереди в этой пустоте – клубок из огня и тьмы.
– Ты звал меня, мой король? – голос Кайелис вырвал его из транса, и он повернул голову к ней. Жрица, увидев его глаза, невольно отступила на шаг.
– Звал. Амнэр… мертва?
Кайелис осторожно приблизилась к ней, прикоснулась к нитям силы, перебирала их, словно струны арфы. Покачала головой, указав на лежащее неподалеку мертвое тело Севеи:
– Жива, но… Ее разум пытались убить… Севея… была сильна, а с силой остальных – непобедима. Но Амнэр сумела убить ее.
– Меня не волнует судьба Севеи, – резко ответил Морган. – Верни мне Амнэр.
– Я не могу, мой король.
Глаза Моргана превратились в пылающие синим огнем узкие щели:
– Боишься коснуться падшей?
– Нет, мой король. Но я всё равно не смогу. Она ушла слишком глубоко. Ты силен и искусен в силе, но ты не знаешь, что Сайндарикарил – это не только сплетение сил. Это еще и память. Память и сила всех, кто когда-либо входил в него. Сайндарикарил – это запутанный глубокий лабиринт, и мы… мы давно уже ходим только по его поверхности. Внутрь, в самую глубину, не рискует входить никто. Даже ты, когда плел клятву, хоть и вошел глубже всех нас, но все равно это была лишь поверхность омута. А Амнэр, спасая ребенка, унесла его слишком глубоко. И единственное, что связывает их с нашим миром – это раэтская сила твоего сына. Я вижу эту нить, но я не могу ее коснуться.
– И… что делать?
Кайелис изумленно посмотрела на короля. Неужели тот жестокий, полубезумный, насмешливый, безжалостный полураэт Морган, которого она не так давно короновала, и этот клубок боли и горя – это один и тот же Морган? Не может быть. Неужели Амнэр была так важна для него? Или он так страдает из-за своего сына? Кайелис осторожно сказала:
– Ребенок жив, мой король. И когда придет срок – родится. Мы вполне сможем поддерживать тело Амнэр до этого времени. Так что о наследнике ты можешь не беспокоиться.
– Наследник… – прошептал Морган. Провел кончиками пальцев по холодному лицу Амнэр. Она казалась мертвой, так была холодна, но краски жизни не покинули ее, а значит – жива. – Я хочу вернуть ее. Это возможно?
– Ты так жаждешь обладать ею, что не хочешь отпустить несчастную Амнэр даже в смерть? – спросила верховная жрица. Морган сжал кулак так, что ногти впились в ладонь и потекла кровь. Прорычал:
– Я хочу, чтобы она жила. Такого ответа тебе довольно, жрица? Повторяю – ее можно вернуть?