Мне снился сон…

Глебова Ирина Николаевна

Конечно, они пошли в юридическую консультацию – все втроём. А потом ещё Виктория, через руководителя фирмы, нашла опытного специалиста по гражданским и имущественным делам. И отец обратился к своему шефу – тому самому, которого пять лет назад вытащил из состояния клинической смерти. Теперь этот человек был уже владельцем целой сети медицинских учреждений. Он пришёл к Пичужиным сам, привёл с собой личного юриста. Они посмотрели все документы и, как и предыдущие законники, подтвердили: да, расплачиваться придётся, банк в своём праве. Походив по квартире, шеф сказал:

– Я найду вам, Анатолий, покупателя, который даст настоящую цену. У вас ведь уникальная квартира, её не надо даже перепланировать! Нужен только хороший ремонт.

Квартира у Пичужиных и в самом деле была не

простая. Этот дом был построен перед самой войной, планировали и строили его американские архитекторы и специалисты, а предназначались квартиры в нём для советских специалистов высокого ранга. В самом центре города стояло это красивое здание, выгнутое овалом. С одной стороны – центральный городской парк культуры и отдыха, плавно переходящий в Лесопарк, с другой – Ботанический сад городского университета с примыкающим зоопарком и недавно выстроенным дельфинарием… Прекрасное и самое престижное в городе место. Дом, который в народе называли «Подкова», уцелел в войну под бомбёжками. Но вернувшиеся из эвакуации горожане заселяли его тогда как попало: не хватало жилья, полгорода стояло в руинах. Потому появились здесь и коммунальные квартиры, просуществовавшие даже до недавнего времени. Правда, вот уже несколько лет как они были скуплены богатыми людьми, их жильцы расселены… Но даже в самые трудные времена квартира, которая теперь принадлежала Пичужиным, оставалась неприкосновенная и предназначалась именно высшему начальству. Когда второй муж Лидии – бабушки Виктории, – стал директором военного завода, он получил эту квартиру. Сюда Нина, их дочь, привела мужа Анатолия, который был не харьковчанином и до женитьбы жил в студенческом общежитии. После смерти отчима и матери, квартира осталась Нине, Анатолию и уже родившемуся Серёже Пичужиным. А когда наступило время приватизации, они квартиру приватизировали, теперь она была их частная собственность.

Квартира располагалась на последнем, пятом этаже дома. Кроме неё здесь других квартир не было. А на этаж поднимал жильцов лифт: не современный, простенький, какой бывает в нынешних многоэтажках, нет – старинный красавец с двустворчатыми деревянными инкрустированными дверцами, с зеркалами, скамеечкой и столиком внутри. Конечно, раньше им управлял специальный лифтёр, теперь лифтёра не было, но работал лифт безотказно, шёл плавно, издавая приятный мелодичный перезвон.

По сути, квартира Пичужиных была не чем иным, как пентхаусом на советский манер. Лестничная площадка с крепкой дубовой дверью уже служила тамбуром квартире. Одно время Анатолий хотел поставить бронированную дверь, но так и не собрался… Из четырёх жилых комнат самая маленькая имела 20 квадратных метров. Огромная кухня уже самой планировкой делилась на две части: ту, где готовили, и ту, где обедали. По коридору, как говорили некоторые знакомые, можно было ездить на велосипеде, в ванной – устроить бассейн. В туалете было большое окно, он обогревался батареей, стоял журнальный столик…

Было и ещё кое-что… Во всех подъездах дома имелись чердаки, кроме подъезда Пичужиных. Здесь, на крыше дома, прямо над их квартирой, высилось сооружение в виде красивой каменной беседки, с колоннами, с застеклёнными окошками и сферической крышей. Прохожим, глядящим с улицы, наверняка казалось это просто украшением эпохи сталинских архитектурных излишеств. Но это было не так. Из лоджии Пичужиных лесенка вела прямо в эту «беседку», а, по-сути, – настоящий домик, уютный, тёплый. Он тоже изначально принадлежал квартире, а, значит, и семье. Дед Виктории, Леонид, первый устроил здесь себе обсерваторию – купил и установил телескоп. С женой и дочкой Ниночкой они часто поднимались сюда в звёздные ночи. А Леонид иной раз оставался тут ночевать, поскольку домик был обставлен, как жилая комната… Теперь уже Вика купила современный цифровой телескоп, любила смотреть на луну, на звёзды. Отец с матерью иногда присоединялись к ней…

За последние годы Пичужиным несколько раз предлагали продать квартиру. Мотивировка обычно бывала такая: вы купите себе две хорошие квартиры тут же, в центре города, ведь дочь у вас уже взрослая, наверняка хочет самостоятельности, и вас она наверное стесняет… Слушая такие рассуждения,

Вика посмеивалась: в их необычной квартире был ещё один секрет. Благодаря ему, она и родители совершенно друг друга не обременяли. Дело в том, что ещё в довоенные годы предполагалось, что советские руководители высокого ранга могут иметь если не прислугу, то хотя бы домработницу. И в квартире существовала специальная – пятая – комната для такой работницы. Небольшое помещение примыкало к той комнате, которую как раз занимала Вика. Их разделяла дверь в виде арки. Здесь девушка устроила себе личную кухню. Газовой плиты, конечно, не было, но имелась микроволновка, электрочайник и маленький холодильник без морозильной камеры – такие ставят в торговых лотках. А также – стол, стул, шкафчик… Засиживаясь над проектами до поздней ночи, Вика могла и перекусить по быстрому, и капитально подкрепиться, не выходя на общую кухню и не тревожа родителей. Она знала, что мама спит очень чутко и легко просыпается, а ведь невозможно что-то приготовить, не звякнув чашкой или тарелкой. К тому же подсобная комната имела собственный выход в ту часть коридора, где находился туалет…

Эта квартира была единственной материальной ценностью семьи. Ни машины, ни загородной дачи, ни денежных накоплений они не нажили. В прежние времена не думали об этом, как и многие люди, называемые нынче презрительно «совками». Да, жизнь их тогда была проста и стабильна. В новые времена часто еле концы с концами сводили. Сейчас стало хватать на жизнь, даже вот на заграничную поездку отважились. Но и только. Бездна открылась перед Ниной Антоновной, когда она поняла, что поручилась перед банком именно квартирой! Юрист показал ей пункт в договоре, подчеркнув красным фломастером: «…собственной материальной недвижимостью…» А это и была квартира. Юрист обнадёжил: если когда-нибудь Тамара Петровна Семеренко будет найдена и арестована, и у неё обнаружится достаточно материальных средств, деньги Пичужиным могут быть возвращены…

– Как ты могла! – восклицал Анатолий, не замечая, что повторяет это уже наверное двадцатый раз.

Они сидели все втроём в гостиной: отец с дочерью на диване, а мама – отдельно в кресле, как изгой. Это был третий вечер из отведённой им недели. Уже были опрошены все юристы… Выхода не оставалось: надо было соглашаться на продажу квартиры.

– Взрослый человек, понимаешь, в какое время живём, и вот так беспечно!..

– Разве я думала… Господи! Просто сказать, что давно знаю человека, что доверяю ему…

Отец задохнулся от негодования:

– Не поверю, что ты никогда не понимала, что она тебя использует! Как сама хочет! Пользуется вашим общим дворовым детством, и использует.

– Да, Толя, да! Тома всегда была такая, корыстная. Всегда нами, подругами, манипулировала в свою пользу. Но ведь нам от этого плохо не было, подличать она не подличала. Просто никогда выгоды своей не упускала.

– И потом, папа, – вставила свои две копейки Вика, – мне кажется, она всегда была привязана к маме, уважала её. Кто бы мог подумать…

– А надо было думать! – Отец расхаживал по комнате с видом прокурора-обличителя. – Сама же говоришь – всегда была корыстная твоя Тома. А тут такими большими деньгами запахло… Я думаю, она и не собиралась ничего строить, сразу решила: хапну куш и смотаю за границу. Помнишь, когда-то давно она ещё Серёжу про Америку расспрашивала?

– Помню, – устало вздохнула мама.

– Ну вот. Подготовила всё заранее, прикинула: подружка Нина доверчивая, вникать в суть дела особенно не станет, подмахнёт договор не глядя!

– Та прав. Но вот… Толя, я всё думаю: а вдруг у Тамары большие долги были в этих криминальных структурах? Она и взяла деньги под видом кредита, чтоб рассчитаться? А теперь лежат где-нибудь закопанные в лесу она и её несчастный Руслан: и деньги забрали, и их устранили.

К удивлению Виктории, отец, подумав, согласился:

– Что ж, такое тоже может быть. Уж очень она у тебя была… или есть… азартная, рисковая эта Тамара. Но нам, девочки мои, от этого не легче. Что нам делать?

Ещё в первый день, когда пришло осознание того, как всё поворачивается, Нина Антоновна сказала с надеждой, обращаясь к мужу и дочери: