Мне снится нож в моих руках

Уинстед Эшли

– Ну же, должно же быть хоть что-то, что мы можем сделать, чтобы починить платформу. Или по крайней мере план как расквитаться с «Чапменцами». – Хезер уронила голову Джеку на плечо. Он сидел прямо, как стрела.

– Давайте сожжём общежитие Чапмена дотла и пошлём встречу выпускников куда подальше. – Сказал Куп. – Всё равно это всё фигня.

– Куп прав. Поверить не могу, что я позволила вам уговорить меня в это ввязаться. – Кортни повернулась к Хезер, её крашенные красной помадой губы печально изогнулись. – Я тебе с самого начала говорила, что победа в этом супермодном соревновании детсадовских поделок никак не поможет нам возглавить списки кандидаток в «Чи-О». И теперь мы даже не победим. Это унизительно.

Как и братство «Фи Дельта», сестринство «Чи Омега» было лучшим на кампусе. Они хвастались идеальной статистикой приёма. Каждый год, каждая девушка, которой было предложено членство в сестринстве, обязательно с благодарностью его принимала, зная, что место в «Чи О» означало, что ты четыре года будешь выше всех остальных. По слухам, ни одно другое сестринство – даже следующее по популярности, Каппа – даже близко не подошло к этому рекорду.

Я быстро выяснила, что социальная жизнь Дюкета вертелась вокруг двух вещей: футбола и студенческих объединений. Победа в футбольном чемпионате была вопросом жизни и смерти, и важнее этого было только членство в правильном объединении. В некотором смысле это было чем-то устаревшим – футбол и студенческие объединения казались сошедшими с экрана фильма «Плезентвиль» – но, с другой стороны, это было безвременным явлением: просто ещё несколько способов пройти сортировку. Любой студент, прошедший через борьбу за Дюкет, знал, что жизнь – ни что иное как постоянный цикл «соревнование, ранги, сортировка». Иерархия была нормой. Странным было то, как глубоко мы начинали нуждаться в ней и как, по прошествии достаточного количества времени, мы начинали хотеть, чтобы кто-то явился и расставил нас по местам.

– Кортни, – прорычал Фрэнки, – можешь ты хоть на секунду заткнуться и дать нам подумать?

Кортни широко раскрыла глаза. С ней никто так не разговаривал.

Я осторожно подошла туда, где стоял, сложив руки на груди, Минт, и, быстро вздохнув для уверенности, тронула его за плечо.

– Эй. Ты в порядке?

Он не отстранился от прикосновения, но и на меня не посмотрел.

– Я сорвался. Просто семья Чарльза знает мою семью, и я думал…

Моё сердце бешено забилось.

– Ты же знаешь, что они просто завидуют, да? – Я решила рискнуть, и оставила руку у него на плече, а взгляд – на его лице.

Он повернулся ко мне резким движением.

– Завидуют?

Меня поймали. Меня пропитало, будто солнечным светом, теплом.

– Ну конечно же.

Он улыбнулся.

– Джессика, – донёсся ледяной голос Кортни. – Я знаю, что тебе обязательно надо попытать удачи с Минтом, пока он уязвим, но сейчас определённо не время для флирта.

Чувство было такое, как будто она протянулась через траву и дала мне пощёчину. Или хуже – как будто она сорвала с меня одежду и оставила меня обнажённой, показав всем мои намерения и желания. Я отступила, убрав руку с плеча Минта; глаза жгло от унижения. Но прежде чем я смогла судорожно вдохнуть, чтобы сказать я даже не знаю что, встряла Хезер.

– Кортни, не будь такой стервой.

Может быть мне и нечему было удивляться. Хезер всегда была категоричной в отношении хорошего и плохого, видела мир чётко разделённым на добро и зло. Я считала, что это потому что первые восемнадцать лет её жизни были простыми, лишёнными препятствий. Лёгкая жизнь позволила ей верить в то, что мир – чёрно-белый, без серого. Хезер могла себе позволить так смотреть на мир, потому что ей не приходилось постоянно бороться за то, чего она заслуживает, и не приходилось жить в мире серого только для того, чтобы понимать дорогих ей людей. Это было ещё одной роскошью, как её красивая одежда и дорогие сумочки.

И всё-таки Хезер и Кортни были два сапога пара: лучшие друзья, соседки по комнате. Она должна бы сохранять верность подруге.

– Ты серьёзно? – Кортни выглядела такой же ошалевшей, как и я. Порыв ветра поднял её сияющие, как на обложке журнала, с ее плеч. – Ты выбираешь её?

Вот она, последняя граница. Я могла только ошеломлённо переводить взгляд с одной на другую.

Хезер мгновение помолчала, и потом сказала:

– Да. Не обижай слабого.

Она всё-таки выбрала меня.

Кортни раскрыла рот. Она осмотрелась, глядя в лица окружающих в поисках союзника и хоть какой-то симпатии. Взгляд её остановился на Минте, но, что бы она там ни увидела, это заставило её тяжело сглотнуть, а потом закатить глаза.

– Ладно, пофиг. Мне скучно. Удачно вам потратить время на гиблые дела. – Она глянула на Хезер. – Значит, увидимся позже или типа того. – Это прозвучало как вопрос: «Увидимся?» В то мгновение Кортни выглядела юной и неуверенной.

Хезер коротко кивнула:

– Увидимся дома.

Но когда Кортни ушла, она поймала мой взгляд и улыбнулась.

Я чувствовала себя наполненной светом. Забудьте про Минта; вот каково оно: смотреть на солнце. Хезер заступилась за меня. Выбрала меня. Кто хоть когда-то так поступал?

– Ребята, послушайте. – Глаза Джека были огромными от возбуждения. – Мне только что пришла в голову идея. Как расквитаться с Чапменцами и в то же время вернуться в соревнование. Есть только одна проблема: это немножко незаконно.

И тут же, немедленно, последние полчаса будто бы смыло, как ничего и не было. Мы радостно улыбались друг другу.

– Вываливай, – сказал Фрэнки.

Джек подмигнул Каро.

– Ладно. Вы знаете, что Чарльз одержим Каро?

Минт хохотнул.

– Чувствую, будет интересно.

– Что бы ты там ни думал, сразу нет, – сказала Каро.

– Выслушай меня. А что если за то, что Чапмены уничтожили нашу платформу, мы украдём их?

– Глупый Джек, – сказал Куп. – Я твой со слова «незаконно».

Я попыталась улыбнуться Купу, он на меня не смотрел.

– Мы знаем, что Чапменцы прячут свою платформу за Бишопом. – Бишоп-Холл был общежитием для старшекурсников, так что у кого-то из первокурсников-чапменцев, скорее всего, были знакомые из старших. – Нам просто надо, чтобы Каро проникла в комнату Чарльза и забрала ключи от их платформы. А потом мы ночью её украдём, переделаем в платформу Ист-Хауза и завтра отправимся на ней к победе.

– Блестяще, – выдохнул Фрэнки. – Мы даже сможем использовать фейерверки.