Мнемозина, или Алиби троеженца
Шрифт:
– Ну, допустим! – ответил я, оглядываясь на своих.
– Никаких допустим, мы вас сюда привезли для отдыха, и вы должны полностью подчиняться мне как руководителю группы!
Говорила она довольно громко, и я себя как-то неловко чувствовал перед остальными участниками нашего турне, за исключением, разумеется, моей семьи.
– Слушай, чего тебе так не терпится-то обозначить цель нашей поездки, – сердито заметила Нонна Львовна, когда я сел на свое место.
– Конечно, надо сначала обжиться, осмотреться, – согласился с ней
– Хватит ругать нашего мужа, – заступилась за меня Капа.
– А то отправим вас назад в Россию, – пошутила Мнемозина, и Нонна Львовна со Скрипишиным поспешно сникли, хотя я заметил в этом какое-то наигранное притворство.
Любознательный Скрипишин тут же задал Анжелике Ивановне вопрос:
– А мы, что, все время только в Канберре будем сидеть?!
– Почему только в Канберре, – улыбнулась наш гид, – мы еще с вами совершим увлекательное путешествие на небольшом комфортабельном самолете, с борта которого вы увидите самое настоящее чудо природы – знаменитую скалу Айерс-Рок, которая способна менять свой цвет в разное время суток.
Также во время путешествия посетим маленький старинный городок Алис Спрингс, который находится в горах и считается одним из красивых, благодаря окружающей природе, увидим множество водопадов, горячие природные источники, а затем остановимся в Национальном парке Австралии – Какаду, прогулка по которому доставит вам возможность полюбоваться жизнью удивительных австралийских птиц, зверей и растений.
– У меня такое ощущение, что она нам рекламный проспект своей турфирмы пересказывает, – шепнула мне Капа.
– Так оно и есть, – улыбнулся я, и мы опять поцеловались, в то время как Вера с Мнемозиной ревниво наблюдали за нами, держа на руках спящих дочек.
Солнце все еще светило ярко, и хотелось петь, плясать, радоваться жизни, и не думать ни о какой старости, словно есть только одна жизнь, данная нам раз и навсегда, а все остальное, это ведь такая ерунда по сравнению с самой жизнью! За несколько дней, проведенных в Австралии мы никак не могли оторваться от нашей тургруппы, опекаемые по-своему строгой Анжеликой Ивановной.
Мы ходили по разным выставкам и музеям, ездили на гору Маунт-Стромло, где знакомились с самой крупнейшей в Австралии астрономической обсерваторией, оснащенной самым мощным радиотелескопом, способным принимать голоса отдаленных и затерянных во Вселенной цивилизаций, побывали на выступлении какой-то западной группы в концертном зале «Альберт-холл», причем Мнемозина с Верой всюду таскали с собой дочек, для облегчения своей родной ноши, они здесь в Австралии купили две удобных сумки с большими отверстиями для ношения детей, пошитых в виде рыжих кенгуру.
Дети, разумеется, всюду кричали. Анжелика Ивановна морщилась, некоторые туристы тоже, но никто поделать ничего не мог, поскольку за все нами было заплачено.
На выступление театрально-танцевального коллектива австралийских аборигенов в одном из ресторанов, где мы побывали, было даже непонятно, кто на кого смотрит, или мы на аборигенов или они на нас, движения их были катастрофически медлительны, а все их морды были повернуты в одну сторону, на Мнемозину с Верой, которые в самой непосредственной близости от них беззастенчиво кормили грудью наших малышек.
А что такое, для какого-нибудь аборигена Австралии, который тысячу лет подряд бросал свой бумеранг, вдруг увидеть воочию грудь белой молодой русской женщины?!
Может поэтому, когда один из аборигенов, как говорится, пошел с шапкой по кругу, и собрал немалую кучку австралийских долларов, он вдруг высыпал ее всю на наш стол под общие аплодисменты.
Анжелика Ивановна покусывала губы, боясь скандала, но скандала не было, ласковое солнце Австралии дышало морем цветущих акаций, магнолий и эвкалиптов, прожорливые мишки коала свешивались со всех веток, а утконосы высовывали свои любопытные мордашки из всех заводей, и премного всяких разноперых какаду оглашало наш мир своими дружелюбными криками.
И самое интересное, что именно в Австралии у Мнемозины снова появилось молоко. Лишь крик моих дочерей, как звуковой символ человеческой правоты все еще запускал в небо Канберры мое исходящее восторженным потоком сознание.
Глава 30. Идея Платона о продолжении своего рода как о воплощении своего бессмертия
Все-таки безумно-похотливые взгляды аборигенов, бросаемые на моих жен с этой дурацкой шапкой-корзиной денег на нашем столе никак не выходили у меня из головы, и может поэтому я с Капой, Верой и Мнемозиной провел такую горячую и сумасшедшую ночь. Тропический воздух Австралии действовал на нас как наркотик.
Все тело изнутри взрывалось такой потрясающей жаждой, что хотелось ужасно пить и всасывать в себя их мягкие теплые и нежные губы, их соски, их округлости. Опьяняться их запахом, их стоном, их ослепленным от проникновения сознанием, их всей расслабленной от моего прикосновения сущностью.
Хотелось вечно питаться их сказочным естесством, исчезая в них не только всей своей плотью, но и всей своей жизнью! Ночь за ночью проходила как в волшебном сне.
Я проникал в их тайну и наслаждался ей.
Одна лишь Капа уже с огромным животом лишь пылко прикасалась к моему телу губами и тут же перебиралась на другую постель. Беременность сделала ее очень сонливым и беззащитным существом.
Думаю, что многие туристы, включая нашего гида – Анжелику Ивановну, догадывались о необычайности наших отношений. По паспорту только я и Мнемозина были супругами, в связи с чем, нам и дали номер на двоих.
А днем в него заходили и Вера, и Капа, и Нонна Львовна со Скрипишиным, в маленькой гостинице никак нельзя было скрыть того факта, что Капа и Вера оставались ночевать у нас с Мнемозиной.