Много хороших людей и один завистник
Шрифт:
Когда не спится, лучше не смотреть на часы. Часы, как известно, иногда врут. Нельзя, например, сравнить их с зеркалом, которое всегда говорит только чистую правду. И все-таки, взглянув на часы, почти всегда можно узнать, далеко ли до утра, или близок ли вечер. До утра было еще далеко, и Великий Завистник решил сходить в аптеку "Голубые Шары".
– - Извините, -- сказал он, постучав в стекло, за которым неясно виднелась маленькая фигурка в халате.
– - Прошу простить, это я. Как живете, старина? Вы не
Ему казалось, что подчиненным, чтобы они его любили, нужно почаще говорить: "Ну как, старина?", или: "Как делишки, собака?"
– - Здравствуйте. Сейчас открою, -- ответил Лекарь-Аптекарь.
– - Это он, -- торопливо прошептал он Сороке.
– - Тебе нужно спрятаться, Таня. Сюда, сюда!
За аптекой была маленькая комнатка, в которой он готовил лекарства.
– - Заходи, пожалуйста.
Он зажег полный свет, и фарфоровые белочки, притаившиеся между пузырьками, стали протирать глаза сонными лапками: они решили, что наступило утро.
– - Извините, старина, что так поздно, -- сказал, входя, Великий Завистник.
– - Что-то не спится, черт побери. Решил узнать, как ваши делишки, и кстати прихватить у вас какую-нибудь микстурку, чтобы поскорее уснуть. Нет ли у вас чего-нибудь новенького, дружище?
– - Хм... новенького? Надо подумать.
Великий Завистник устало опустился в кресло. Пожалуй, он не был похож на Великого Завистника в эту минуту. Он вздыхал, и левая ноздря у него не раздувалась, как всегда, а уныло запала.
– - А вы молодец, как я посмотрю, -- сказал он, глядя, как Лекарь-Аптекарь, быстренько вскарабкавшись по лесенке, сунул свой длинный нос сначала в одну бутылку, а потом в другую.
– Интересно, знаете ли вы, что такое скука?
– - Аптекарю очень нужен нос, -- не расслышав, ответил Лекарь-Аптекарь.
– - Скука, я говорю.
– - Скука? Скука, нет, не нужна. Нос и руки.
– - Я смертельно скучаю, старый глухарь, -- сказал Великий Завистник.
– - Все мне врут, и, кроме дочки, меня никто не любит. А ты думаешь, мне не хочется, чтобы меня любили, старик? (В минуту откровенности он любил называть подчиненных на "ты".) Очень хочется, потому что, если подумать, -- я совсем неплохой человек.
Лекарь-Аптекарь промолчал. Он был занят -- взвешивал маковый настой и перемешивал его с липовым медом.
– - Ты думаешь, мне так уж хочется, чтобы этот мазилка умер?
– - продолжал Великий Завистник (так он называл Таниного отца).
– - Ничуть! Все равно ему уже никогда больше не придется нырять. Что касается его чудес, честно скажу, -- не могу согласиться. Я видел его картины. Ничего особенного: холст, рама и краски.
Лекарь-Аптекарь молчал. Он размешивал микстуру стеклянной палочкой и старался не подсыпать в нее крысиного яду.
– - Все, что угодно, можно сказать обо мне, -- продолжал
– - Я простодушен, нетребователен, терпелив; меня легко обмануть. На днях, например, божья коровка притворилась мертвой, чтобы я ее не убил. И я поверил! Поверил, как ребенок. И только потом догадался и убил. У меня много недостатков, но уж в зависти меня никто и никогда не смел упрекнуть.
"Именно не смел", -- подумал Лекарь-Аптекарь.
– - Готово, -- сказал он вслух.
– - Примите, и я ручаюсь, что через полчаса вы прекрасно уснете.
Возможно, что самое главное произошло именно в эту минуту. Великий Завистник встал и подтянул брюки -- он забыл дома свой пояс. Разумеется, он сделал это по возможности незаметно -- в присутствии подчиненных неудобно подтягивать брюки. Но у Лекаря-Аптекаря был острый глаз и, пробормотав: "Извините, пожалуйста", он торопливо прошел в маленькую комнатку за аптекой.
– - Таня, -- прошептал он одними губами.
Сорока, забившаяся в темный уголок, встрепенулась.
– - Лети к нему. Он забыл дома свой пояс. Ты помнишь адрес?
– - Да.
Лекарь-Аптекарь распахнул окно.
– - Я постараюсь задержать его. Принеси мне пояс. Забудь о том, что ты девочка. Ты -- Сорокаворовка.
ТАНЯ И ПЕТЬКА ИЩУТ И НЕ НАХОДЯТ ПОЯС
Днем Великий Завистник ссорился с дочкой: все хотел превратить Петьку в летучую мышь, а она не хотела. Днем Лора приходила и показывала, как она теперь ловко ставит ножки, когда ходит, и как изящно складывает их, когда сидит. А ночью Петька был один-одинешенек, если не считать папы-Дрозда.
Никто не мешал ему читать и читать. Некоторые книги он перелистывал -- они были холодные, точно на каждой странице лежала тонкая ледяная корка. Зато другие... О, от других невозможно было оторваться!
Однажды -- это было как раз в ту ночь, когда Великий Завистник отправился в аптеку "Голубые Шары", -- Петька заметил, что он похудел. Теперь уж никто не назвал бы его толстым мальчишкой! Это ему понравилось. Плохо только, что штаны стали падать. Он поискал веревочку -- не нашел. У Великого Завистника на спинке кровати висел ремешок. Недолго думая Петька затянулся им и опять принялся за книжку.
Лора сладко похрапывала в своей комнате -- набегалась за день, устала, повторяя на память уроки вежливости и приличных манер; кошка с разбойничьей мордой шумно метнулась на кухне -поймала мышонка -- и все утихло, ни звука, тишина. Только страница прошелестит -- прочитана, до свидания!
Вдруг кто-то постучал в окно. Петька взглянул одним глазом. Ничего особенного -- Сорока. И он перевернул страницу. Но стук повторился.
– - Открой.
"Гм... Странно. Сорока, а говорит человеческим голосом. Впрочем, в этом доме лучше не удивляться".