Много шума и... ничего
Шрифт:
— Шесть человек, — шепотом ужаснулся Васька. — Это не считая команды, которая тоже наверняка вся куплена. Нам конец. На палубу нам уже не сунуться и в окно не вылезти. Не успеем. Сейчас они будут здесь.
Мы лихорадочно заметались по салону. К сожалению, в нем стояли предметы, совершенно не подходящие для игры в прятки: рояль, пустая стойка бара и диванчики, обитые красным бархатом. Я сообразила, что под сиденьями этих диванчиков была пустота, в которой в позе эмбриона мог спрятаться щуплый человечек.
— Я здесь не помещусь, — поняв мою мысль, заявил
Но мы с Васей, дружно прикрикнув на него, совместными усилиями умяли его так, чтобы сиденье встало на место. Васька был поменьше, поэтому с ним я справилась и одна. И в последнюю минуту нырнула в диванчик сама. Очутившись там, я с ужасом поняла, какие муки должен испытывать сейчас Андрей. Моя голова оказалась около пятки, а левое колено уперлось прямо в крышку и стремительно затекало. Но я тут же подумала, что неудобства лишь подчеркивают тот факт, что я еще жива, и утешилась.
В салон вошли несколько человек. Судя по голосам, тут были Лысый, Толстый и двое парней.
— Сколько нам еще туда мотаться? — недовольно прогнусил Толстый. — Ни пожрать по-человечески, ни выспаться. Каждую ночь мы работаем, каждый день ищем клиентов, риск огромный, а выгода так себе.
— Не вздумай рассказать об этом нашему красавцу, — предостерег его Лысый. — Он уверен, что у него все продумано.
— Если бы не его отец, я бы давно послал его подальше. Ну его, этого психа с его мертвецами, — поведал Толстый. — И зачем они ему нужны в таких количествах? И все рожи какие! Смотреть противно.
Лысый не успел ему ответить, в салоне появился Даниил.
— Сегодня придется поработать, — сообщил он остальным. — Я договорился с Али, что это будет последняя партия. Подсунул ему одного лоха из Мурманска, пусть тот теперь вместо нас мечется.
Его слова были встречены гулом одобрения.
Судя по всему, перевозка неизвестного товара была делом малоприбыльным и сильно хлопотным.
— А мы займемся моим музеем, — продолжил Даниил, и подельники снова приуныли, но Дан этого не заметил и продолжал:
— Я уже договорился с тамбовскими, а папа договорился с сибиряками.
Они пришлют своих представителей. Те, правда, еще не знают, какой их ждет сюрприз. Так что работы будет непочатый край.
Лысый проворчал что-то вроде того, что работой они никогда не были обижены.
— Пободрее, друзья мои! — воскликнул Дан. — Помните, впереди нас ждут известность и слава.
Наши лица будут видеть тысячи людей, мы встанем в ряд с такими титанами, как Малышев и Солнцев.
А теперь — курс на турецкий берег.
У меня в моем ящике дыхание сперло, впрочем, это вполне могло быть просто от нехватки кислорода. Но Дан уже отправился давать указания команде, провожаемый сварливым шепотом хромого старикашки. Последний клятвенно заверял всех святых, что в жизни не видел такого идиота и, если бы не отец Дана, фиг бы он позволил делать из себя последнего дурака. Ему мрачно вторил Толстый, заявляя, что просто свинство делать из отличной прогулочной яхты грузовое судно для перевозки всякой мерзости. У меня прямо зубы свело от желания узнать, что же это за мерзость. Однако старикашка вместо пояснений пошел к бару и извлек оттуда несколько стаканов. Потом послышалось бульканье, и Толстый сказал:
— Неплохо было бы хоть поспать до Турции.
Там нам отдыхать не придется. И кто его надоумил заняться этим бизнесом? Голову бы тому открутил.
А этот Али лучше бы наркотиками занимался, а с железом и не связывался.
«Оружие!» — безмолвно ахнула я у себя в ящике и приготовилась услышать продолжение. Толстый же, облегчив душу, улегся спать, придавив кого-то из ребят своей тушей.
О том, что мальчишки могут задохнуться, я не волновалась, так как чья-то добрая душа украсила диванчики резьбой, через которую проникало немного воздуха. Оставалась только проблема неудобного положения. Яхта отплыла, и очень скоро я обнаружила, что морская болезнь вовсе не сказка и вовсе мне не показалось, что я ею страдаю. Во всяком случае, сейчас она меня свалила буквально наповал. Лежа на дне ящика, я тихо радовалась, что весь день ничего не ела и в желудке у меня было пусто, как в пустыне.
В те редкие минуты, когда тошнота немного отступала, я пыталась вспомнить, как далеко Турция от Сочи. По всему выходило, что километров четыреста. Значит, в лучшем случае до турецкого берега мы доберемся через четыре часа. А потом еще дорога обратно. Я безмолвно простонала. Заснуть в неудобном положении не удавалось, можно было только завидовать бандитам, устроившимся на диванах, В конце концов я впала в полубессознательное состояние, из которого меня вывел голос Лысого и скрип дивана у меня над головой.
— Уже проплыли Трабзон, теперь и до Тиреболу рукой подать. Можно подниматься, все равно сейчас наш неугомонный примчится, — сказал он.
Он словно в воду глядел, стоило ему закрыть рот, как дверь распахнулась и в нее влетел Дан.
— Лентяи! — заорал он. — Вам лишь бы дрыхнуть. Берите пример с меня, я за ночь глаз не сомкнул, все о нашем деле думал.
Последовало продолжительное молчание, видимо, остальные обдумывали, какими бедами им это грозит.
— Я решил, что в этот раз нам поможет вся команда, — произнес Даниил, стремительно продвигаясь к бару. — Капитана я тоже уговорил, и, можете мне поверить, это было нелегко. Ужасно упрямый человек, только четверть часа назад сломался. И то только после того, как до него дошло, что если он по-прежнему будет мотать головой, то я буду уговаривать его еще день или сколько потребуется, чтобы он согласился.
— Значит, нас будет двенадцать человек? — уточнил Лысый.
— Тринадцать, — сказал Дан. — Я тоже пойду.
— Так я и думал, что какая-нибудь подковырка в его плане найдется, — шепнул Лысый Толстому так, чтобы не услышал Даниил, стоявший возле бара. — Не могло все быть ладно, а я, дурак, уж обрадовался. Приспичило же ему тринадцатым тащиться!
Теперь добра не жди.
— Зато управимся втрое быстрее, — утешил его Толстый. — И сразу в обратный путь. Может, еще сумеем подремать пару часиков.