Много шума из косметички

Александрова Наталья Николаевна

И тогда Вера поняла, что эта ее новая жизнь – навсегда. Да и была ли когда-то другая?

Копая огород или доя корову, она иногда замирала на мгновение и пыталась вспомнить, кем она была прежде. Да и была ли когда-то та, прежняя жизнь? Работа в банке, хорошо одетые, уверенные, обеспеченные люди, дорогие рестораны – все это казалось теперь Вере нереальным, фантастическим вымыслом, вроде иностранного фильма, который смотрела когда-то давно. Вот бесконечные сорняки, с которыми она боролась на огороде, вот мычанье коровы, резиновые галоши на ногах, от которых у нее появились

кровавые мозоли, – это было реальностью, грубой, безысходной реальностью.

Иногда, просыпаясь по утрам, она воображала, что окажется сейчас в своей городской квартире, но реальность тут же разрушала эти мечты: рядом раздавался храп Федора или слышался его же хриплый крик:

– Вставай, Верка, вставай, тетеря сонная! Корову доить пора!

Поначалу Вера иногда останавливалась перед мутным треснувшим зеркалом и изумленно смотрела на свое отражение.

Кто эта изможденная, преждевременно постаревшая деревенская тетка в сатиновом халате или в поношенном ватнике? Неужели это она, Вера?

Потом она перестала смотреться в зеркало – к чему лишние расстройства? Она уже привыкла к своей новой жизни и не представляла, что в ней что-то может измениться. Даже грубые, потные объятия Федора, его хриплое дыхание, пахнущее чесноком и перегаром, принимала без прежней ненависти, с тупым животным безразличием.

И вдруг минувшей ночью все изменилось.

Она увидела в окне поезда лицо Лидии.

Та была жива и, по всей видимости, здорова.

Вера не могла понять, как такое возможно. Ведь она своими глазами видела труп с разбитой головой! Конечно, она не врач и не могла убедиться, что Лидия мертва. Она даже не проверила ее пульс – просто не могла заставить себя прикоснуться к телу.

Но сейчас она даже не хотела ломать голову над этой загадкой.

Важно было одно – над ней больше не висит обвинение в убийстве, значит, она может вернуться к своей прежней жизни, может вернуться к Кириллу!

На фоне этой радостной мысли темным облачком мелькнуло воспоминание о том, как Кирилла вели трое людей в черных костюмах, но она решила, что это позднее найдет какое-то объяснение.

Проснулась Надежда, когда поезд подъезжал к Петербургу. За окном всходило солнце, народу в туалет толклось немерено, так что Надежда только обтерла лицо тоником, потом припудрила и накрасила губы. Ничего, доедет до дома, а там уж – под душ! Может быть, еще и мужа застанет… ох, соскучилась, три дня не виделись!

Иван пил чай, сидя на месте Лидии, самой ее в купе не было.

Надежда собрала постель, вернулась Лидия и положила на столик дорожную косметичку. Женщины взглянули друг на дружку и рассмеялись. Косметички были совершенно одинаковыми – этакие объемистые кожаные торбочки на молнии. Надежда брала свою только в поездки, в обычную дамскую сумочку она не влезала. А так можно уместить много мелочей, необходимых в дороге.

Поезд резко тряхнуло на стыке, Надежда едва удержалась на ногах, Иван выронил стакан с чаем, хорошо, что пустой. Он нагнулся, толкнул головой столик, косметички свалились на пол.

– Медведь какой! – Лидия вырвала из его рук

косметичку и сунула ее в сумку.

– Петербург! – донесся зычный голос проводницы.

Лидия буркнула что-то, отдаленно напоминающее «до свидания», и выскочила в коридор. Надежда с Иваном простилась дружески, он порывался поднести ей вещи, но сумка была легкой – платье нарядное, да туфли, да разные мелочи. Лето на дворе, много одежды не нужно…

С мужем они столкнулись на пороге.

– Надя! – обрадовался он. – Хорошо отдохнула? Вид свежий, цветущий…

– Какое там! – Надежда подставила щеку для поцелуя. – Отдохнула-то чудесно, но вот ночь в поезде была ужасной…

– Позавтракай да поспи! – Муж чмокнул ее в щеку и метнулся в открывшийся лифт.

Надежда слегка расстроилась – снова послышалась ей в голосе мужа этакая легкая насмешка – дескать, что у тебя за заботы, сидишь на всем готовом, в поезде ночь не поспала – ужас как уморилась! А забыла, как на работу в раннюю рань вставала и тащилась через весь город в переполненном транспорте?

Надежда отмахнулась от этой мысли – так и параноиком недолго стать. В конце концов, тысячи женщин живут в домохозяйках и другой доли и не хотят совсем. А она комплексует по поводу отсутствия работы. Ей просто скучно, голову нечем занять.

Кот Бейсик был настолько любезен, что встретил ее в прихожей. Надежда умилилась и отогнала мысль, что кот просто не успел уйти после того, как провожал мужа.

Сан Саныч кота обожал, Надежда уже и ревновать перестала. Кот тоже его отличал, но в пику Надежде. Вообще с возрастом у кота характер стал скверный. Сегодня же он был в хорошем настроении – подошел потереться и даже мурлыкнул что-то приветливое.

– Мой дорогой! – Надежда с усилием подняла кота и поцеловала в нос. – Ты соскучился?

Кот предпочел промолчать.

Надежда напилась кофе с бубликом, отрезала коту кусок сыра. Продуктов в холодильнике не было – Сан Саныч не успел заехать в супермаркет. Ничего, это дело поправимое. Спать она не собирается, нужно заняться хозяйством.

Надежда разобрала вещи и заметила на подоле платья подозрительное пятно. Не то вино, не то соус. Ну так веселилась, ясное дело, пятно посадила! Сейчас заодно и в химчистку…

Надежда быстренько натянула летние брюки и майку, на улице удивительно тепло для августа. И взглянула на себя в зеркало.

Была у нее замечательная московская тетка, в молодости – настоящая красавица, да и теперь, перешагнув восьмидесятилетний рубеж, не потерявшая некоторой привлекательности. Тетка к своей внешности относилась очень серьезно, не допускала никаких поблажек и слышать не могла некоторые выражения типа «Кому я нужна», «Да кто меня здесь увидит».

– Надя, – повторяла тетка, – женщина всегда должна быть в полной боевой готовности. Дело даже не в мужчинах, дело в самой себе. Никто не должен видеть тебя растрепой! Идешь в квартире мимо зеркала – остановись, взгляни на себя лишний раз, хоть причешись! Без косметики из дому ни шагу! Хоть в магазин, хоть к соседке за солью, хоть мусор вынести – помада на губах!