Много шума из-за невесты
Шрифт:
Лусиус подошел и остановился за ее спиной, на какое-то мгновение позволив себе прижаться с соблазнительному маленькому заду.
— Лусиус! — произнесла Тесс сдавленным голосом.
Он сделал шаг назад и в сотый раз поправил ставшие тесными брюки.
— Извини, дорогая, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты знала, что я могу утратить присущий джентльмену контроль над собой и овладеть тобой прямо на этой кушетке. А этого не следует делать. Мы оба это понимаем.
Тесс взглянула на него, но ни о чем не спросила, а лишь улыбнулась и поправила
Жест был такой интимный, что в обычно непроницаемых глазах Лусиуса появилось несвойственное им выражение — желание, а может быть, неприкрытое вожделение или собственническое чувство? Ведь она была его женой.
Короче говоря, когда Мейтленд открыл дверь ложи, они целовались. Целовались, презрев мнение окружающих, перед открытым окном.
— Вас мог увидеть любой жокей, — заметила Имоджин, когда мужья отправились в конюшню. Дрейвен не мог оставаться в ложе, когда можно было потолкаться среди тех, кто заключает пари, и узнать, каковы шансы у фаворита.
— Думаю, что у жокеев есть дела поважнее, — сказала Тесс, подавив улыбку.
— Вижу, что вы с Фелтоном ведете себя, как положено молодоженам, — резко сказала Имоджин.
— Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовалась Тесс.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — рассердилась Имоджин. — Дрейвен ничего не сказал, но я видела, что ему, как и мне, было стыдно застать вас целующимися за закрытой дверью, словно служанку с лакеем.
— Почему ты говоришь так недоброжелательно? — спросила Тесс, почувствовав, что краснеет.
У Имоджин засверкали глаза.
— Ага, покраснела! Знаешь, что я права. Спряталась здесь, в своем плюшевом гнездышке, и позволяешь своему богатому муженьку делать с собой все, что заблагорассудится. Ты меня удивляешь, Тесс!
— А ты удивляешь меня, Имоджин, — сказала в ответ Тесс.
— Я по крайней мере вышла замуж по любви, — сердито огрызнулась Имоджин.
Тесс почувствовала нарастающий гнев. Никто в мире не мог бы вывести ее из себя так, как это умели делать ее сестры, а Имоджин сейчас умышленно провоцировала ее.
— Ты не просто недоброжелательна, но груба! Если ты до сих пор не поняла, то напомню тебе, что я так поспешно вышла замуж отчасти для того, чтобы замять скандал, вызванный твоим замужеством!
— Даже леди Гризелда ничуть не смущена моим скоропалительным браком, — сердито возразила Имоджин, поправляя шляпку. — Она сказала, что браку по специальному разрешению можно лишь позавидовать. Смотри, какую миленькую шляпку подарила мне леди Гризелда; она надевала ее всего два или три раза, и шляпка ей не понравилась. Конечно, тебе больше никогда не придется носить поношенные вещи. — В голосе ее теперь слышалась явная враждебность.
— Насколько я понимаю, Лусиус спас тебя от скандального замужества «с побегом», — жестко произнесла Тесс. — Именно он дал лорду Мейтленду денег на покупку специального разрешения.
Имоджин махнула рукой.
— Естественно, Дрейвен не носит при себе постоянно по нескольку сотен фунтов. Он, видишь ли, не купец.
У Тесс бешено колотилось сердце.
— Лусиус тоже не купец. Извини, если тебе не нравится муж, которого я выбрала.
— Мне это безразлично. Однако печально, выйдя замуж по любви, сознавать, что твои сестры заключают браки, основываясь исключительно на толщине кошелька будущего супруга.
— Я вышла замуж за Лусиуса не по этой причине, — сказала Тесс, ценой неимоверных усилий стараясь сохранить спокойствие.
— Я знаю, — кивнула Имоджин. — Я слышала о том, что произошло с Мейном. — В ее глазах впервые промелькнуло искреннее сочувствие. — Я сожалею об этом, Тесс.
Тесс даже не сразу поняла, о чем говорит Имоджин, но потом вспомнила, что ее бросил граф.
— Я не хотела быть такой врединой. Не понимаю, почему я так взъелась на тебя. Простить себя не могу! — Имоджин выглядела такой расстроенной, что Тесс перестала сердиться.
— Ладно, успокойся. — Она обняла сестру за плечи. — Я вышла замуж не по любви, и Лусиус баснословно богат. Все это правда.
— А мне повезло, что я избежала этого, ведь правда? — спросила Имоджин, но в голосе ее снова послышались жесткие нотки.
Мимо ложи промчалась еще группа лошадей.
— Теперь надо смотреть внимательнее, — сказала Имоджин, садясь у окна. — Синий Питер может появиться в любой момент. Дрейвен возлагает на него большие надежды.
— Какой он? — спросила Тесс, усаживаясь в кресло рядом с Имоджин. Она чувствовала, что разговор о лошадях поможет успокоиться им обеим.
— Синий Питер? Он бы тебе не понравился, — сказала Имоджин.
— Противный?
— Очень. Он пытается укусить все, до чего может дотянуться, и у него слишком сильные шея и плечи. Скоро он будет непригоден для участия в скачках. Конюхи нервничают и не хотят объезжать его. На днях какой-то шалопай запустил в него имбирным пряником, так он чуть не снес копытами загородку, отделявшую его от мальчишки.
— Какой позор, — сказала Тесс. — Сколько ему лет?
— В том-то и дело: он всего лишь годовичок. Представляешь, каким он станет, когда будет двухлеткой? Но Дрейвен любит это животное. Он и слышать не хочет о том, чтобы исключить его из участия в скачках. — Она на мгновение замолчала.
— Папа сказал бы, что ему еще рано участвовать в скачках. Наверное, для него слишком велико напряжение, — предположила Тесс.
— У папы были во многом устаревшие понятия. Дрейвен внимательно изучал этот вопрос. В Англии годовички уже давно участвуют в скачках. Дрейвен в этих вопросах гораздо лучше разбирается, чем папа.
— Не понимаю, каким образом кембриджский диплом поможет ему определять последствия для лошади от ее участия в скачках на первом году жизни, — возразила Тесс.
— Поверь мне, — высокомерно заявила Имоджин, — Дрейвен — лошадник другой формации, чем наш отец. Не забудь, что папины лошади никогда не побеждали.