Многоцветная Земля (Изгнанники в плиоцен - 1)
Шрифт:
– Он способен причинить немало хлопот, хотя его метапсихические способности еще не раскрылись полностью. Очень редкий тип человека, весьма необычный для Галактического Содружества: бродячий клоун.
– Увы! Среди тану такой тип вообще неизвестен. Предсказание: парень перевернет Мурию. Сомнение: переживет ли Мурия встречу с ним?
– Поединок раба с рабовладельцами. Человек, опасный для поработителей.
– Ах, Элизабет!
– Вы отрицаете? Смех. Манипуляторы! Десоциализация и ресоциализация отправившихся в Изгнание, рассчитанные весьма тонко. Пример: обстановка в Надвратном замке рождает у вновь прибывших чувство неуверенности и беспокойство. Затем их встречает теплый дружеский прием у Бормола. Урок подкрепляется. Грубое деление
– А как еще предотвратить распад? Некоторые типы, например Эйкен, очень опасны.
– Они больше похожи на вас, чем вы сами?
– Вы очень тонко все понимаете, Элизабет. Вы ангел, парящий в вышине над жалкими презренными преступными типами.
– !
– Ах, Элизабет! Мы узнаем друг друга все лучше и лучше.
Шкипер, который приветствовал их на борту необычной лодки (плыть предстояло вниз по течению), был одет в мятые брюки цвета хаки и грязную пропотевшую рубаху. Из-за поясного ремня вываливалось огромное брюхо. Закрученные седоватые усы и бородка обрамляли белозубую улыбку на лице, словно высеченном из черного дерева. Шкипер приветствовал Крейна небрежным жестом, приложив один палец к козырьку форменной фуражки, какие носили в XX веке американские военные моряки.
– Добро пожаловать на борт, милорд, и вы, леди и джентльмены! Шкипер Длинный Джон всегда к вашим услугам. Располагайтесь на любой скамейке, какая вам больше по вкусу, но лучший вид открывается, когда смотришь вперед. Пристегните себя ремнями.
Путешественники взошли на борт странного судна, с некоторой опаской расселись на пневматических подушках и принялись разбирать сложную систему ремней, которые шкипер помогал им пристегивать.
– Что, река очень бурная, капитан?
– поинтересовалась Сьюки. Она сидела рядом со Стейном и то и дело бросала беспокойные взгляды на спавшего гиганта, которого служители опутывали ремнями безопасности.
– Вам не о чем беспокоиться, мисс. Я плаваю по Роне шестнадцать лет и ни разу не терял своего судна, - Длинный Джон приподнял крышку на подлокотнике кресла и извлек из углубления пакет.
– На всякий случай, мисс, если вас станет вдруг мутить.
– Судно вам, возможно, и не приходилось терять, - вмешался в разговор неугомонный Эйкен, - а как насчет пассажиров?
– Послушай, парень, ты чересчур возбужден. Если тебя одолевают дурные мысли, лорд Крейн запрограммирует твое ожерелье на успокаивающее действие. Все сели? Мы остановимся на ленч около полудня на плантации Фелигомпо. Там те из вас, у кого будет желание, смогут подзаправиться. К вечеру мы прибудем в Дараск. Это южнее будущего Авиньона. Может быть, помните, - у того места, где мост. Желаю приятного плаванья!
Дружески помахав пассажирам рукой, шкипер прошел вперед. Слуги из дома Бормола, которые несли Стейна, сошли на берег. Матросы на пристани принялись разворачивать какую-то пленку и встали у причальных тумб, готовые по команде сбросить канаты. Пассажиры наблюдали за приготовлениями к отплытию с интересом, к которому, однако, примешивалось беспокойство.
Как и большинство других лодок, стоявших у причалов, их лодка имела метров четырнадцать в длину от острого, словно нож, носа до плавно закругленной кормы. Она приходилась дальней родственницей плотам и складным лодкам, на которых плавали в более светлых водах спортсмены и исследователи в эпоху Галактического Содружества. Корпус лодки, на котором по бортам красовалось ее имя - "Мойо", представлял собой толстую надутую воздухом пленку с рифленой поверхностью и похожими на подушки кранцами, развешанными через равные промежутки вдоль борта. Похоже, что для транспортировки вверх по течению из низовьев реки воздух выпускали, корпус скатывали, а остальные детали разбирали и доставляли по суше. Герметичные крышки люков на носу и корме закрывали доступ к грузовым трюмам. Пассажиры располагались на палубе в центральной части лодки, на которой с одного борта на другой были установлены полудуги. Поверх этого каркаса матросы быстро натянули прозрачную темную пленку, напоминавшую декамоль. Когда последняя секция была закреплена и герметизирована, внутри лодки заработала воздуходувка, обеспечивая вентиляцию для пассажиров и жесткость судна.
Сьюки повернулась к сидевшей рядом Элизабет:
– Мне не понравилось, как говорил капитан. Какое еще испытание нам предстоит пройти?
– Во всяком случае, плаванье обещает быть интересным. Брайан, что вам вообще известно о реке Роне?
– В наше время вся Рона была перерезана дамбами, плотинами и обводными каналами, - ответил антрополог.
– Здесь, в плиоцене, перепад высот, по-видимому, гораздо больше, чем в наше время, поэтому на отдельных участках могли возникать стремнины. Примерно в ста пятидесяти километрах к югу отсюда, в районе будущего Авиньона, мы, по всей видимости, окажемся в глубоком и узком ущелье. В XXII веке Рона была перегорожена там плотиной Донзер-Мондрагон, одной из величайших плотин в Европе. Что мы увидим там сейчас... Думаю, ничего плохого с нами не случится, ведь шкипер совершает регулярные рейсы по Роне. А впрочем...
Эйкен отрывисто засмеялся:
– Мудрое замечание. Итак, хотим мы того или нет, нам предстоит принять участие в увлекательных соревнованиях.
Позади пассажирского отделения поднялась телескопическая мачта. Когда она развернулась во всю свою четырехметровую высоту, верхняя секция раскрылась и оттуда выпал, разворачиваясь, скатанный в рулон парус. В развернутом виде он очень напоминал переносные киноэкраны, которыми люди пользовались в старину - в XX веке. Парус наполнился ветром, и лодка забилась у причала, словно живое существо. Матросы на пристани сбросили с тумб причальные тросы, и мелкая вибрация палубы известила пассажиров о работе небольшого вспомогательного движка. "Мойо", искусно лавируя между других судов и суденышек, начала выбираться на стрежень. Брайан решил, что высокая маневренность лодки свидетельствует о наличии нескольких рулей.
Берег быстро удалялся. Когда течение подхватило лодку, Рония, обнесенная крепостной стеной, скрылась за кормой с поразительной быстротой. Оценить скорость было нелегко, так как лодка плыла метрах в двухстах от обоих берегов, но, по оценке Брайана, мутный поток развивал скорость не меньше двадцати узлов. Воображение антрополога живо представило, что произойдет, когда весь этот чудовищный объем воды окажется стиснутым в ущелье между скалами, и такая картина отнюдь не прибавила ему спокойствия.
Раймо, сидевший рядом с Брайаном, решил утешиться по-своему. Он достал серебряную фляжку и не вполне искренне предложил Брайану хлебнуть из нее.
– Это пойло гонят тану. На "Хадсон Бэй" не тянет, но пить можно.
– Спасибо, может быть, потом, - улыбнулся Брайан.
Раймо что-то пробурчал себе под нос и сделал основательный глоток. Радостное возбуждение от утреннего приключения прошло, и бывший лесоруб погрузился в невеселые размышления. Брайан пытался отвлечь Раймо расспросами о празднестве в доме Бормола, но тот ограничивался односложными ответами, явно не расположенный к беседе.
– Жаль, что тебя там не было, - пробурчал Раймо и замолчал.
Почти час путешественники плыли без каких-либо происшествий по широкой реке. Берега были крутыми. По левому берегу шли поросшие лесом отроги Альп, по правому - сразу за сырыми заливными лугами вздымались засушливые плоскогорья. Время от времени Крейн указывал места, где находились плантации, но из-за плотно стоявших деревьев разглядеть поселения не представлялось возможным. Иногда на мелководье попадались небольшие лодки, а один раз обогнали длинную тяжелогруженную баржу. Корпус судна имел обтекаемые очертания, и только небольшой выступ обозначал ходовую рубку. Шкипер баржи приветствовал путешественников протяжным гудком, на который Длинный Джон ответил синкопированным сигналом.