Многоцветная Земля
Шрифт:
Альпинист вежливо извинился перед Амери за то, что прервал ее молитвы, и, отвернувшись, принялся наигрывать на флейте.
Помолчав, Амери снова тихо запела псалмы.
Караван продолжал спускаться под уклон, держа курс на север параллельно Соне. Могучую реку не было видно, но ее течение явственно угадывалось по широкой полосе тумана, висевшего над лесами в долине. Местность на другом берегу реки была гораздо более ровной — прерия с отдельно стоявшими деревьями, постепенно переходившая в болотистую низину с множеством мелких озер, засверкавших под лучами восходившего Солнца. По болотистой низменности извивались притоки
Теперь, при ярком дневном свете, Амери смогла наконец рассмотреть своих спутников, солдат и Эпону, ехавшую через три или четыре ряда перед ней, и разбитых на пары пленников, следовавших за ними через равные промежутки. Ричард и Клод ехали почти рядом с вьючными животными и арьергардом. Амфиционы стоически трусили рысцой по обе стороны каравана, иногда приближаясь настолько, что Амери видела их налитые злобой желтые глаза и чувствовала отвратительный смрад, исходивший от неуклюжих тел. У халиков — свой характерный запах, резкий и немного отдававший серой, как запах репы. Должно быть, так пахнут те растения, которыми их кормят, подумала Амери. Им, очевидно, такая пища нравится, и поэтому они такие высокие и сильные.
Амери слегка застонала и попыталась ослабить напряжение в нестерпимо болевших мышцах, но ничего не помогало, даже молитва.
— Амери, ты только посмотри! Антилопы.
Фелиция проснулась и теперь указывала на саванну, простиравшуюся слева, где золотисто-розовая почва поросла высокими темными стеблями, по которым под дуновениями ветра пробегали волны. И тут Амери поняла, что золотистая почва в действительности — шкуры антилоп, а темные побеги — их рога. Огромное стадо покрывало весь склон, насколько его можно было окинуть взглядом. Тысячи и тысячи антилоп паслись среди побуревших от солнца трав. Проходящий караван не вспугнул их. Завидя его, они поднимали свои черно-белые мордочки и лишь наставляли рога, напоминавшие по форме лиру, на амфиционов, но те не обращали на них никакого внимания.
— Разве они не прекрасны? — в восторге закричала Фелиция. — А там… Посмотри, маленькие лошадки!
Гиппарионы были еще более многочисленны, чем антилопы, и встречались в высокогорье огромными стадами, иногда покрывавшими (так по крайней мере казалось) площадь в целый квадратный километр. Когда караван поднимался на небольшие возвышения, где растительность более пышная, путешественники видели и других пасущихся животных — похожих на козлов трехрогих антилоп с шкурами, словно выделанными из черного дерева, несколько более крупных лесных антилоп с тонкими белыми полосами по бокам, как у фавна, а однажды в небольшой рощице акаций путешественники увидели даже массивных серо-коричневых канн с закрученными винтом рогами, достигавших в холке более двух метров.
— Все это — великолепное мясо на копытах, — восхищалась Фелиция. — И естественных врагов у них мало. Несколько крупных кошачьих, гиены и медведесобаки, или как их там называют. Охотнику в этом мире не грозит голодная смерть.
— Голодная смерть — не самое страшное, — заметила Амери. Она осторожно приподняла юбку и принялась массировать бедра.
— Бедная Амери! — сочувственно заметила Фелиция. — Я помню о том, что самое страшное для нас, женщин, в этом мире, и кое-что придумала. Вот, посмотри.
На глазах изумленной Амери халикотерий Фелиции начал подавать в сторону до тех пор, пока оба животных едва не коснулись боками. Затем халикотерий Фелиции стал двигаться в другую сторону, продолжая идти вперед все в том же темпе, и оказался почти на вытянутую руку левее от своего места в колонне. Проскакав так с полминуты, халикотерий принял вправо и занял свое обычное место в строю. Несколько минут он продолжал движение в прежнем темпе, а потом вдруг перешел на более крупный шаг, отчего расстояние между ним и скакавшим впереди халикотерием уменьшилось метра на полтора. Халикотерий Фелиции почти касался головой хвоста предыдущего халикотерия, и до сознания Амери мало-помалу стало доходить, что происходит. Затем вырвавшийся вперед халикотерий чуть сбавил темп и занял свое место в строю как раз вовремя, так как заподозривший что-то неладное амфицион коротко взвыл.
— Мама миа, — прошептала монахиня. — А если солдаты заметят, что ты делаешь?
— Но ты же сама видела, никто и внимания не обратил на то, что я нарушила строй. По-видимому, обратной связи во время движения не существует. Просто вначале подается команда, по которой весь караван движется с заданной скоростью, сохраняя определенную дистанцию между рядами. Вспомни, что сделали солдаты, когда вчера вечером серые куропатки испугали халикотериев? Они проследили за тем, чтобы мы выровнялись и по рядам, и в колоннах. Если бы у солдат имелась обратная связь от халиков, то ничего такого им делать не пришлось бы.
— Это так, но…
— Никаких «но». Держись за свой монашеский плат. Теперь твоя очередь.
Физическая боль и психическое недомогание Амери исчезли, как по мановению волшебной палочки, — столь велика была возникшая надежда. Ее халикотерий в точности повторил все маневры, выполненные ранее халикотерием Фелиции. Когда сольные выступления закончились, оба халикотерия исполнили тот же танец слаженным дуэтом.
— Слава тебе Господи! — прошептала Амери. — Халикотерием ты можешь управлять. А можешь ли ты справиться с ними?
Амери кивком указала на ближайшего амфициона.
— Справиться с ними будет трудно. Труднее, чем все, с чем мне приходилось сталкиваться на арене в бытность мою на Акадии. Но теперь я стала старше.
По крайней мере на четыре месяца. И это не дурацкая игра, в которой еще недавно наивная Фелиция надеялась снискать себе уважение партнеров вместо страха… А здесь, в Изгнании, ей верит Амери и поверили бы другие, если бы знали. Поверили бы и восхищались бы. Но как проверить, сумеет ли она справиться с амфиционами? Проверить незаметно для солдат. Задача, что и говорить, чрезвычайно трудная. Как ее решить лучше всего?
Медведесобака, трусившая рысцой метрах в двадцати слева от Фелиции, начала медленно приближаться к ней, высунув язык, с которого на землю капля за каплей стекала слюна. После длительного пробега (а от последней стоянки отряд успел отмахать немалое расстояние) запас природной свирепости амфициона был почти на исходе. Острое покалывание в мозгу, гнавшее животное вперед и заставлявшее его все время быть настороже, сгладилось и притупилось от усталости и голода. И голос долга звучал в мозгу амфициона гораздо слабее обещания обильного корма в корыте и охапки сена где-нибудь в тени.