Многоцветная Земля
Шрифт:
— Эй, это ты, Раймо? Я тебя спрашиваю, ты толкуешь со мной?
— А кто же еще? Послушай, Эйкен, если все происходящее — сон, то лучше не буди меня.
— Не сон, а самая что ни на есть действительность, и мы должны пребывать в ней чертовски долго. Слушай! А что, если мы сейчас выберемся из дома и немного побродим по городу?
— Эйкен, они меня заперли.
— Ты что, забыл, о чем мы узнали вчера на вечере? Подожди одну наносекунду, я только оденусь и буду у тебя.
Эйкен облачился в свой сверкающий золотом костюм, осмотрелся, убедился, что ни один тану за ним не наблюдает, и преспокойно вылетел из окна спальни. Воспарив над домом, как большое блестящее на солнце насекомое, Эйкен завис в воздухе и с помощью вновь обретенной метапсихической способности читать чужие мысли обнаружил, откуда исходит мысленное ворчание Раймо, нырнул в открытое окно приятеля и приземлился посреди комнаты с возгласом:
— А вот и я!
— Ну и здорово, — проворчал Раймо с завистью. — Видать, ты действительно наловчился летать. А я гожусь только на то, чтобы поднимать мебель в воздух.
И в доказательство Раймо заставил кровать протанцевать по всей комнате, а столы и стулья — совершить замысловатый полет.
— Каждому свое, лесоруб! У тебя свои таланты, у меня свои. Ты же сумел открыть запертый замок, когда обнаружил, что тебя заперли, там, в замке.
— О дьявол! А мне это и в голову не приходило!
Эйкен ухмыльнулся:
— Ничего, теперь и тебе, Раймо, и мне придется о многом поразмыслить. Вчера вечером у нас, можно считать, глаза открылись. Верно говорю?
Бывший лесоруб громко расхохотался, и оба приятеля принялись изображать в лицах события минувшего вечера, посмеиваясь над смущением вконец скандализованных Сьюки и Элизабет, которые немедленно удалились, когда к участникам празднества присоединились те, кто принимал участие в Охоте. Ох уж эти недотроги! Никакого чувства юмора, и к тому же фригидны. Зато как разошлась компания, когда они ушли! Веселье продолжалось до самого рассвета, и они, Эйкен и Раймо, смогли повеселиться на славу, в особенности если учесть, что их серебряные ожерелья не только не мешали им наслаждаться жизнью, а наоборот, усиливали удовольствие!
Эйкен показал жестом на окно:
— Давай посмотрим, как тут люди живут. Мне очень хотелось бы узнать, что поделывают в Изгнании самые обычные люди, без всяких там метапсихических способностей. Да не бойся ты, Раймо. Ничего, что ты не умеешь летать. Я могу удержать в воздухе двоих.
— Нас заметят.
— У меня открылась еще одна метапсихическая способность. Я могу создавать иллюзию различных вещей. Вот смотри сам!
Раздался почти беззвучный хлопок, словно лопнул мыльный пузырь, и юркий человечек в сверкающем золотом костюме исчез. Откуда ни возьмись, в комнате вдруг появилась большая желтая бабочка, похожая на махаона, и села прямо на нос Раймо.
— Убери лапы, кому говорят, — раздался голос Эйкена, — а не то я тебе как врежу!
Бабочка исчезла, и перед лесорубом вновь оказался неугомонный любитель дурацких шуток и всяких розыгрышей. Он стоял перед Раймо, держа один палец прямо у того на носу.
— Здорово, Эйкен! Ты, должно быть, основательно нализался.
— Попробуй сказать это еще раз, лесоруб, и своих не узнаешь. Дай мне руку. Не дрейфь! Пошли!
Две желтые бабочки вылетели из жилища тану и закружились над городом Рония. Они залетали в мастерские гончаров, ткачей, столяров, кузнецов, оружейников и стеклодувов. Они видели, как пишут картины, обтесывают камень, плетут корзины, как репетируют музыканты. Они пили нектар из цветов жасмина, благоухавших около плавательных бассейнов, в которых плескались и смеялись беременные женщины. Они влетели в школьный класс под открытым небом на радость дюжине светловолосых детишек, которые принялись указывать на них пальцем, а озадаченный учитель-тану направил опасный мысленный запрос в дом Бормола.
— На пристань! — приказал Эйкен, и приятели полетели к реке. Широкие пролеты лестницы вели к пристани. На причалах кипела работа. Грузчики-рамапитеки разгружали баржи, а люди и шкипер, в большинстве случаев раздетые до пояса, чтобы спастись от утренней жары, неспешно делали свое дело или посиживали в тени, ожидая, когда кто-то закончит какую-то операцию и можно будет продолжать работу.
Две бабочки сели на большую причальную тумбу и превратились в Эйкена и Раймо. Один из рабочих от неожиданности вскрикнул. Чайки в испуге взлетели с мостовой и закружились в воздухе, издавая резкие крики. Эйкен соскочил с тумбы, оставив Раймо сидеть и, вытаращив глаза, смотреть на происходящее, а сам воспарил над мостовой и, приняв немыслимую позу, повис в воздухе. Могучего сложения шкипер расхохотался и воскликнул:
— Здорово! Чем не Питер Пен собственной персоной! Впрочем, лучше бы ты послал нам фею Динь-Динь! Уж мы бы с ней как-нибудь поладили!
Отдыхавшие в холодке матросы с баржи заревели от восторга. Сидевший на тумбе Раймо развел руки в стороны, на его лице со светлыми глазами северянина появилась хитрая улыбка и непривычно сосредоточенное выражение. Тотчас же десятки чаек слетелись со всех сторон и облепили его.
— Эй, кому говорят, Эйкен! Чем тебе не тир? Покажи, как ты умеешь стрелять, только не промахнись!
Маленький человечек в сверкающем золотом костюме вытянул в сторону Раймо руку, наставив на лесоруба указательный палец:
— Пах! Трах! Пах! Пах!
Крохотные вспышки пламени как бы прошили рукава рубашки Раймо. Он окутался облаком дыма, в котором плавали, медленно опускаясь на землю, несколько белых перьев. Зрители засвистели и захлопали. Раймо с шумом чихнул.
— Будь здоров, приятель! — пожелал ему Эйкен и продолжал: — А сейчас я покажу фокус.
Он сделал несколько пасов над тумбой и громко воскликнул:
— Раз! Два! Три!
Раздался громкий взрыв. Тяжелый бревенчатый настил пристани обрушился под Раймо, и тот повис над водой с выражением удивления и испуга на лице.
— Ну и что хорошего? — выдавил из себя бывший лесоруб. Он проплыл по воздуху к посмеивавшемуся Эйкену и, ухватив того за плечи, предложил: — Может, искупнемся? А то стало жарко.
И две плававшие в воздухе фигуры принялись шутливо бороться над самой поверхностью желтых вод Роны, крутясь между множеством лихтеров, лодок и барж, словно воздушные шарики после карнавала. Зрители на пристани и причалах хлопали в ладоши, топали от восторга и ревели так громко, что рамапитеки в ужасе бросили грузы, которые они выносили с барж, и зажмурили глаза.
— Хватит! Прекратите!
Резкая, как удар хлыстом, команда Крейна заставила Эйкена и Раймо вернуться на набережную. Оба ощутили довольно болезненный толчок и оказались на вымощенной булыжником пристани. Четверо слуг из дома Бормола, выступив на шаг вперед, крепко схватили за руки обоих возмутителей спокойствия. Видя, что потешное зрелище подошло к концу, шкипер и рабочие вновь занялись своими делами.
— Я запрограммирую мысленные ограничения на ваши основные метапсихические способности. Эти ограничения будут действовать до тех пор, пока вы не пройдете соответствующую подготовку в столице, — заявил Крейн. — Мы не потерпим никаких детских выходок.