Многоликое волшебство
Шрифт:
Руффус еще раз отметил про себя, что инцидент был спровоцирован не им, так что нечего теперь учителю сетовать на это.
Занятия на мечах продолжались часов до четырех вечера, когда зимнее солнце уже готово было удалиться на отдых. Физическое утомление отодвинуло на задний план неприятные мысли, ничто не способно лучше очищать голову от тяжести, нежели приятное остаточное напряжение в теле. Руффус присел на один из камней и с удовольствием вытянул ноги, не желавшие более держать на себе его вес.
— Быстро схватываешь, — сообщил Странд, устраиваясь напротив, — молодец. Самое главное это понять, что в фехтовании тоже можно использовать кое-что из твоих новых умений.
— Не так просто пойти против привычки, —
— Не переживай, — поймав направление мыслей ученика, произнес Странд, — вечером я дам тебе более подходящий клинок. Обрати внимание, что врасплох меня застал именно эльфийский кинжал. Поверь, здесь нет совпадения.
И тогда Руффус припомнил, что в момент прикосновения к рукояти кинжала какой-то разряд пробежал по его руке, не помешавший, правда, продолжению движения, а скорее даже способствовавший ему. Теперь уже было трудно избавиться от незамеченного тогда ощущения, что клинок и сам хотел принять активное участие в происходящем. Чертовщина какая-то, хотя и в духе старых легенд про живые клинки с собственной волей.
— Ладно, — продолжил маг, роясь в кармане, — вижу, у тебя не особенно разговорчивое настроение. Пожалуй, я покажу одну вещицу вполне в духе твоей созерцательности, — на поверхности появился небольшой камешек с неровными краями. На вид — галька галькой, полно такой вдоль дорог валяется. — Это один из самых удачных моих талисманов — Око мира. Он позволяет видеть и чувствовать происходящее во всем мире. Зажми его в руке, закрой глаза, откройся навстречу потоку информации, и он не замедлит появиться.
Руффус взял камушек с протянутой ладони Странда и плотно сжал его в руке. Почувствовался слабый поток тепла, сопровождавшийся легким зудом в ладони от вибрации. Теперь, уже держа в руке, его не примешь за обычную гальку, но и понять, что именно за ощущения с ним ассоциировались, не удавалось. Следуя указаниям учителя, он прикрыл глаза и попытался расслабиться.
Поначалу послышался или привиделся, точно не определишь, легкий отдаленный шум. Этот шум нарастал, приближался, усиливался и, наконец, взорвался в его голове бесконечным буйством красок, звуков, ощущений. Картинки чередовались с такой скоростью, что их невозможно было запомнить или отследить. Не факт, что они вообще существовали, а не образовывались из случайно сложенных звуков и цветов, потому как большая часть потока состояла из сумбура, не связанного ни с какими воспоминаниями.
Шум все продолжал нарастать, а чередование картин ускоряться, так что Руффус уже чувствовал, как начинает раскалываться его голова, не выдерживая этой пляски хаоса. Перестали восприниматься даже отдельные кадры, на долю секунды остановленные перед внутренним взором. Набор ни с чем не связанных звуков в ушах превратился в непрерывные раскаты грома. Вот особенно яркая вспышка…
…Много позже он пришел в себя. Что именно с ним было — сказать трудно, однако, как выяснилось позднее, более часа он пролежал на террасе, не подавая признаков жизни. Достаточно неожиданно было обнаружить, открыв глаза, склонившегося над ним мага, с признаками явного беспокойства на лице. Временами Руффусу начинало казаться, что никакие события не смогут поколебать слегка циничной уравновешенности Странда, однако же, сегодня ему уже дважды это удалось.
— Вот и хорошо, — маг быстро принимал обычный свой вид, почти мгновенно изгоняя с лица выражение озабоченности. — Только ты, похоже, погорячился, не дослушав меня. Я же сказал, что это Око мира, в нем отражаются все события и мысли, имеющие место в этом мире. Если попытаться охватить их одним взглядом, то шок, произошедший с тобой, можно считать наиболее благоприятным исходом. Никто
Руффус слушал долгую лекцию на тему того, как собственно, научиться ориентации в этой вселенной из чужих мыслей, чувств и взглядов, сосредотачиваясь на интересующем фрагменте открывающейся бездны, а сам думал о том, что окрыленность от успехов в начале обучения сыграла с ним первую злую шутку. Иллюзия неограниченно возрастающих возможностей создает опасные искушения, поддаваться которым нельзя ни в коей мере, но с другой стороны, без уверенности в собственных силах — невозможно и продвижение вперед. Как и во всем, в этом мире, если хочешь уцелеть и чего-то добиться, надо непрерывно балансировать на тончайшей нити, по обе стороны от которой бездна, полная останков самоуверенных дураков с одной стороны, и робких перестраховщиков — с другой.
По окончании своей лекции Странд позволил ученику еще раз взять в руки Око мира и попробовать осторожно заглянуть в его глубины.
На этот раз Руффус с опаской брал теплый вибрирующий камень, словно боялся быть укушенным. Ощущение того, что он был живым, раз зародившись, после этого лишь усиливалось. Постепенно начал появляться уже знакомый отдаленный шум, не позволявший пока еще вычленить что-либо, на чем можно было бы сосредоточиться. Принц подавил желание сконцентрироваться на том, что ему действительно было интересно, соглашаясь с учителем, что без должного опыта он наверняка утонет в информации, связанной с Эргосом и его братом. Руффус начал думать о небе и птицах, летающих в окрестностях жилища Странда. По мере усиления шума начали взблескивать размытые картинки, по которым не определить содержания. С этого мгновения принц начал пытаться сдерживать наступление информационной лавины, не поддаваясь ей, как в первый раз.
Вспышки постепенно становились все отчетливей и задерживались на какое-то время. Увидав, наконец, долину, где находился дом мага, с головокружительной высоты, он тут же попытался сосредоточиться на увиденном. Принц почувствовал неимоверное напряжение, но ему удалось зафиксировать картину.
Услышав громкий клекот, он понял, что смотрит на мир глазами орла, нарезавшего несчетные круги над их головами чуть ли не с самого утра. Руффус чувствовал тяжесть в крыльях, уставших от бесконечного парения. Сильное чувство голода заставляло его зоркие глаза все настойчивей разыскивать достойную кандидатуру на обед, но ничего подходящего не попадалось. Разве что эти люди, маячившие с рассвета на горной террасе. По размерам и физическим силам — то, что надо, но он уже ученый, знает, что никогда не угадаешь, чего ждать от этих проклятых двуногих. С виду щупленькие, клювом стукнешь — переломятся, а попробуешь подлететь — какую-нибудь дрянь кинут, пробивающую насквозь, или, того хуже, заклятье наложат. Вот отца его — как опозорили. Наложили над самой землей заклятие, не дававшее ему летать. Разбиться — не разбился, а упал — что надо. Да это ладно, а потом? Неделю ковылял на лапах до своего гнезда, чтобы увидеть, как его выгонит жена, не желающая делить гнездо с ущербным. Позор — хуже смерти, так что пусть себе стоят, эти двуногие, дразнятся сколько хотят. Не клюнет он на такую приманку.
Вот, вот оно… Над лесом появился очень уж высоко взлетевший тетерев. Вот тупица, летал бы себе меж деревьев, так нет же — мы тоже птицы, летать умеем. Тоже мне, орел лесной… Сложив крылья, огромная птица завалилась и камнем начала падать вниз на ничего еще не подозревающего тетерева…
…Радость от полета высоко над вершинами деревьев, с чем ее можно сравнить? Он никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Словно, стал больше, круче, весомее. Словно, летая на территории хозяев неба и сам приблизился к ним.