Многоточие сборки

Андреева Юлия Игоревна

Деньги я отдала маме, попросив передать двести рублей в конверте одному отчаянно нуждающемуся в средствах молодому человеку, с которым мы в последнее время сдружились.

Теперь я знала, что даже если меня похоронят в этом Надыме, мама еще какое-то время продержится.

Ехать нужно было через Москву, где у Гриши была назначена встреча, а потом лететь на самолете.

На Московском вокзале у касс стояла очередь, и я честно села на лавку – охранять свои и Гришины вещи.

– Я плацкарт возьму? Ничего? – отвлек меня вопросом продюсер.

– Бери, какая разница, –

пожала я плечами.

– Купейных нет, а я все-таки везу танцовщицу из самого Питера. Узнает кто дома, до смерти застремают, – покраснел он.

– Не бойся, не узнают, – вымученно улыбнулась я.

Вскоре он взял билеты, и мы направились к поезду. У нужного вагона никого не было. Улыбчивая проводница проводила нас, лизнув в спину любопытным взглядом.

Первая странность – ковер под ногами.

Непривычно, я было остановилась, но тут же подумала, что, возможно, так и надо. Давно никуда не ездила, откуда мне знать, должны быть в плацкарте ковры или нет.

Впрочем, таинственно улыбающийся Гриша вел меня по явно купейному вагону. Ага, обманул-таки. Я ответила ему заговорщической улыбкой. И он распахнул передо мной одну из дверей.

Чистенькое купе на двоих и аккуратно запакованная еда на столе. За нами проводница несла бутылку красного вина и букет красных – нет, скорее даже черных роз на длинных лапах. Такие розы я называю бройлерами. Отчего-то мужчины очень любят дарить именно этих чудищ, избегая действительно красивых и изящных цветов.

Нет, наше купе не говорило, оно просто кричало: «Никакой я вам не плацкарт, и даже не купе, я СВ, мать вашу!»

СВ так СВ. Я открыла одну из коробок с дорожным набором вкусностей и вытащила оттуда свой любимый плавленый сыр и йогурт. Человеку, не употребляющему мясную пищу, там все равно больше нечего было жрать.

Гриша оказался по-настоящему интересным попутчиком, мы говорили о Стругацких и Желязны, о Толкине и Гаррисоне. Мучаясь от нехватки необходимых книг на Севере, он попросил меня в следующий приезд привести ему любимых авторов по списку. И еще пообещал мне показать статуэтку золотого Будды, сплавленного из различных золотых безделушек, которые Григорий покупал, экономя на школьных завтраках. Также он хотел заказать настоящие серебряные пуговицы к клубному пиджаку, герб нарисовал ему художник из Москвы, и теперь Гриша собирался блеснуть роскошью перед питерским и московским бомондом.

– Как же тихо здесь, – изумилась я. – Вот что значит СВ! Такая звукоизоляция, блеск!

– Причем здесь звукоизоляция, – хитро улыбнулся Гриша, – просто шуметь некому.

– Как это некому, а другие пассажиры?

– Ну, это уж дудки, никаких других. Я снял весь вагон.

Прикольно, он выбрасывает на ветер деньги, чтобы снять никому не нужный вагон СВ, а я считаю удачей, что если не вернусь, у мамы хотя бы на первое время будет немножко денежек на жизнь…

– Целый вагон?! – изумилась я.

– Целый вагон в вашем полном распоряжении, королева! – Гриша развалился на койке напротив меня, из распахнутой на груди рубахи выглядывал крестик.

– Ну, что же, – я обошла все купе, вытаскивая из продпайков любимый сыр и ароматные салфетки, точно такие, как дают в самолетах. Неизвестно отчего питаю к ним слабость.

А потом, попрощавшись с Гришей и пожелав ему спокойной ночи, отправилась спать в купе по соседству.

Все-таки целый вагон в нашем распоряжении, а я почему-то должна ютиться вместе с продюсером…

Когда в контракте возникают «дополнительные условия»

– Я просил Алексея, чтобы он подобрал девушек, которые будут не только танцевать, но и… – он потупился, – работать с клиентами, – сообщил мне Гриша уже в самолете.

Я непонимающе уставилась на него. Такого договора не было.

– Он сказал, девушки нуждаются в деньгах, папа с мамой далеко, никто нанашки не даст. На месте всегда можно будет договориться.

Я застыла на месте. Эта фраза, которую я слышала много раз от моего партнера, когда он рассказывал о своих прежних партнершах, оставивших его ради сольных проектов, звучала с теми же самыми характерными особенностями. Слово «нанашки» так он вообще произнес в точности как Алексей. Не слово, а два звонких шлепка.

Раньше я не понимала, почему все девушки бросали Алексея в среднем через год после начала совместной работы. Думала, что дело в деньгах, платил он действительно невероятно мало для такой работы.

Теперь до меня дошло. Алексей подставлял или буквально продавал их.

И что прикажете делать в такой ситуации? Мы в самолете, и остановок в пути не предвидится, в надымском же аэропорту, скорее всего, будут ждать его люди. Впрочем, даже если и не будут ждать, у меня все равно нет ни копейки на обратную дорогу. Не автостопом же на оленьих упряжках в самом деле. Да и отпустит ли меня Гриша, уже заплативший мне сто баксов, потративший деньги на дурацкий СВ, авиабилет и, возможно, обещавший своим покровителям, что везет не танцовщицу, как мне было сказано, а проститутку?..

– Он сказал, что я смогу тебя уговорить… – неуверенно продолжил Гриша. Должно быть, на моем лице он читал, точно в открытой книге.

– Меня легче убить, чем уговорить.

Теперь на его лице было написано замешательство, рука рванулась к нагрудному карману, ища телефон или оружие. Но жест словно повис в воздухе. Какое-то время Гриша напряженно думал. О чем?

О подлости Алексея? Или о том, как ему придется уламывать меня?

Приземлившись в Надыме, мы прошли в отделение милиции, где я предъявила паспорт. Милиционер записал, что я буду жить у Гриши.

– Я не выдам тебя. Честное слово, я сейчас позвоню охранникам отца, и они будут охранять тебя днем и ночью. Знаешь, какие классные ребята, – выдавил он, наконец, из себя. – Мы только, если можно, все же зайдем посмотреть клуб, а то я в этих прожекторах правда ни ухом ни рылом, и сразу же домой. Еду я куплю, с братками договорюсь.

Вот когда поблагодаришь судьбу за любовь к фантастике, а вот если бы Гриша любил не Стругацких и Борхеса, а… страшно подумать…