Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.
Шрифт:
— Как такое может быть? — усомнился Кикаха. — Клетки в твоем теле обновляются каждые семь лет. И оно будет, в пределах семилетнего допуска, ничуть не старше, чем тела клонов.
— Верно. Но прежде чем запустить процесс стирания, аппарат просканирует мою память и таким образом определит, что я — не копия, а оригинал, поскольку у клонов память короче. И я не могу отменить эту команду, не заставив машину взорваться. — Рыжий Орк поднялся на ноги. — Все, я устал от этого разговора. Вратируй меня обратно в камеру.
Кикаха тоже последовал его примеру:
—
Рыжий Орк встал в крут на полу, ожидая, пока его отправят через врата в камеру. И крикнул напоследок:
— Послушай моего совета, Кикаха! Присматривай за Хруузом! Не доверяй ему!
Выходя из комнаты, Кикаха признался себе, что зашел в тупик. Ситуация походила на безнадежную ничью. Рыжий Орк держался с самоубийственным упрямством. Хотя ему предложили гораздо лучшую сделку, чем он заслуживал, тоан предпочитал скорее умереть, чем лишиться памяти и тем самым своего драгоценного «я».
Кикаха пошел в центр управления — громадную комнату с очень толстым ковром, на котором красовались различные математические формулы. У пульта управления с множеством приборов и ручек настройки сидел Хрууз. Он развернулся вместе с креслом и посмотрел на Кикаху:
— Похоже, тебе придется либо убить его, либо держать в заточении до смерти.
— Держать его взаперти — неудачная мысль. За те тысячелетия, что он еще проживет, ему удастся придумать способ побега. А мне крайне неприятна самая мысль о нем снова на воле.
— Советую тебе прекратить его страдания.
— Страдания?
— Да. Иногда Рыжий Орк, как мне говорили, вполне спокоен и живет в ладу с самим собой, так как ощущает свое превосходство над остальным человечеством. Тогда он бывает даже добр с людьми. Он считает себя настоящим богом. Но это чувство преходящее. Он терзается, оттого что не может стать спокойным и безмятежным. И он не в силах заставить людей полюбить себя — я подразумеваю не половую любовь — то есть вожделение. За все прожитые им тысячелетия он так и не научился жить в мире ни с собой, ни с другими людьми. Другие довели его до безумия, потому что сам он вызвал в них ненависть к себе.
А теперь ему дана возможность перечеркнуть это безумие, начать все сначала. Но, невзирая на все страдания и муки, он любит свое безумие. Он не расстанется с ним. Рыжий Орк считает себя очень сильной личностью, и во многих отношениях не без оснований. И все же в каком-то смысле он также слабак, хотя именно слабаков он презирает больше всего.
Кикаха громко рассмеялся:
— Благодарю вас, доктор Фрейд!
— Кто?
— Неважно. Но, хоть ты и не человек, а о человеческой психологии тебе, похоже, определенно известно многое.
— Я убежден, что между любыми двумя видами разумных существ не может быть кардинальной разницы. Как, впрочем, и между отдельными особями внутри одного вида.
— Возможно, ты прав. Так или иначе, я предложил Рыжему Орку очень хорошие условия, учитывая все, что он натворил. А он не согласился — и вряд ли даст согласие потом.
Хрууз закатил свои огромные глаза к потолку. Кикаха не знал, что это означает. Отвращение? Или же он дивился человеческому безумию?
— Рыжий Орк хотел зародить у тебя подозрения в отношении меня, когда посоветовал следить за мной, — сказал хрингдиз. — Надеюсь, ты отмахнулся от его предупрежения, увидев в нем то, чем оно является — ложью.
— Разумеется. Я прекрасно понимаю, чем он занимается, — откликнулся Кикаха. — Он всегда норовит всех дегтем измазать.
«Черт бы побрал Рыжего Орка! — подумал он про себя. — А ведь он лишь вытащил на свет из глубины моего подсознания то, что там таилось. Я знал о его присутствии там — подозрительность никогда не покидает меня целиком, — но у меня просто не было совершенно никаких веских причин подозревать Хрууза в дурных намерениях. Да и сейчас нет. Мне следует выкинуть из головы предупреждение Рыжего Орка... хотя, если поразмыслить, ведь и Манату Ворцион говорила, что, возможно, я слишком доверяю Хруузу. Но она тут же признала, что для подобного замечания у нее нет никаких оснований. За исключением одного: не стоит доверять никому, пока не пройдешь с ним огонь и воду... а может, даже и когда пройдешь.
Обычно я подозреваю всех и каждого так же естественно, как дышу. Но Хрууз предъявил такие впечатляющие вверительные грамоты в виде оснований для ненависти к Владыкам. Я и не сомневаюсь в ней. Но кого еще он ненавидит, кроме тоанов? Всех людей? Может ли он быть таким же безумцем, как и Рыжий Орк, но умеющим гораздо лучше скрывать свои чувства? Я определенно ни в чем не могу обвинить Хрууза. Для этого нет никаких оснований.
Но, возможно, он таки затевает что-то такое, отчего я совсем не приду в восторг. Как мне определить, что он на самом деле думает и чувствует? Я мог бы его заточить в темницу — но мне без него не обойтись, да и потом, будет нечестно и несправедливо сажать его туда без веских оснований.
А! Идея! Попрошу его пройти проверку на детекторе лжи! Нет. Возможно, он способен обмануть машину или любые наркотики правды с помощью ментальных приемов. Если это под силу Рыжему Орку, то и Хруузу по плечу. Да и в любом случае его метаболизм и нервные реакции, скорее всего, отличаются от человеческих. И детектор и наркотики наверняка сработают не так, как с людьми. И вообще, если я обращусь к нему с подобной просьбой, то тем самым нанесу смертельную обиду. Я просто не могу этого сделать. Или мне все равно следует так поступить?»
Он посмотрел на Хрууза, гадая, что же именно творится в этой голове кузнечика.
— Ты собираешься казнить Рыжего Орка в скором времени? — спросил Хрууз.
— Еще не решил. Убить его, конечно, нужно. Но я терпеть не могу это делать — есть у меня такая слабость, — а заняться этим придется мне лично: нажать на кнопку и пустить в камеру газ или как-то по-другому. Перепоручать это кому-то другому я не стану. Так поступают только трусы.
— А я смотрю на это иначе, — возразил Хрууз. — Разве ты сам убиваешь животных, которых подают тебе на обед?