Многоярусный мир. Гнев Рыжего Орка
Шрифт:
— И все же хорошо бы запомнить дорогу и когда–нибудь вернуться сюда.
— Мы вернемся. А теперь пора уходить. Мне не очень–то улыбается перспектива снова очутиться в башне, но у нас нет выбора.
Они подошли к стене, где находились невидимые врата. Кикаха поднес к губам рог и затрубил. Воздух замерцал, и перед ними появилась каменная башня, где они недавно были. Анана шагнула через врата, Кикаха — за ней. Но он обернулся, чтобы бросить последний взгляд на усыпальницу.
И вдруг увидел, что куб засиял множеством лучей разных цветов и оттенков.
— Погоди! — крикнул Кикаха.
Но склеп уже скрылся из виду. Кикаха успел лишь заметить, как крышка куба приподнялась.
Кикаха не стал объяснять Анане, зачем он снова трубит в рог. Однако на сей раз вход в гигантскую гробницу не открылся. Их перенесло совсем в другое место.
Кикаха был в отчаянии. Видно, не судьба им вернуться когда–нибудь в усыпальницу.
Он машинально трубил снова и снова, но их все несло и несло по цепи.
Через какое–то время они очутились на цветущей равнине с травой по колено. Далеко впереди темнела кромка леса, за ней вздымалась каменная стена — такая высокая, что вершины ее не было видно. Стена тянулась вправо и влево насколько хватало глаз. В ярко–зеленом небе сияло желтое солнце, такое же яркое, как на Земле.
Им надо было выбежать из зоны действия врат, пока те не понесли их снова по кругу. Кикаха с Ананой подпрыгнули, как два зайца, напуганные койотом, и рванули вперед. Они сразу поняли, на какой планете находятся.
А находились они на планете, именуемой Алофметбин, что в переводе означает «Многоярусный мир». Эту планету Кикаха любил больше всех. Широкая каменная стена вдали представляла собой один из пяти колоссальных монолитов, из которых состоял Многоярусный мир, созданный в виде Вавилонской башни. Кикаха с Ананой находились на одном из монолитов, хотя и не знали каком.
Когда они остановились, Анана спросила:
— Тебе не кажется, что врата дали нам подозрительно много времени?
Нам удалось от них удрать, а ведь такого раньше не бывало.
— Я думал об этом, — сказал Кикаха. — Но мы не сможем узнать наверняка. И все же ты права: похоже, будто поезд, следующий без остановок, притормозил немного, чтобы дать нам спрыгнуть.
Она кивнула. Лицо ее было угрюмо.
— Боюсь, кое–кто специально это подстроил.
— Рыжий Орк!
ГЛАВА 4
— Очень даже возможно, — сказала Анана. — Он вполне мог создать эту цепь, чтобы ловить в нее своих многочисленных врагов. Не исключено, что он сделал это задолго до того, как мы с тобой появились на сцене. Быть может, нам удалось проскользнуть в аварийный выход, который он устроил для себя лично.
— Все может быть. Как говаривала ваша тоанская мыслительница Манату
Ворсион, «порядок складывается из беспорядка, а в беспорядке есть свой собственный порядок», что бы ни означало сие выражение. Но в любом случае подозрительно мне все это.
— Да ты всегда был подозрительным, разве нет?
— Когда жил на Земле, не был. Там я был всего лишь осмотрительным. Но события, происходившие здесь после моего появления, заставили меня подозревать всех и каждого, за исключением нескольких человек, и просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед. Хочешь долго жить — гляди в оба. Это не паранойя. Параноики не просто подозрительны: они принимают за действительность то, что на самом деле существует лишь в их расстроенном мозгу. Опасности же, которые я подозреваю, реальны или могли быть реальными.
— Почти все властители параноики. Паранойя — одна из глубинных составляющих нашей культуры. Большинство тоанов не доверяют никому, кроме самих себя.
— Ну что ж, давай углубимся в страну Паранойю, — со смехом предложил Кикаха.
Они пошли по равнине, бдительно следя за птицами, то и дело поглядывая в небо, внимательно рассматривая траву впереди и оборачиваясь назад. В траве могли прятаться змеи или большие хищники. В небе тоже мог появиться кто–нибудь опасный. Но в течение первого часа на глаза им попадались только мошки в траве да стада четырехрогих антилоп и слонов с четырьмя бивнями, которые паслись поодаль.
А потом в зеленом небе появилась черная точка. Она возникла сзади, но Анана, постоянно оглядывавшаяся через плечо, заметила ее. Несколько минут спустя точка снизилась и приобрела очертания ворона. Ниже он не опустился, но продолжал лететь в том же направлении, что и путники. Глядя, как он описывает круги и постоянно возвращается, Анана с Кикахой заподозрили, что он их преследует.
— Возможно, это один из тех гигантских говорящих воронов, которых Ваннакс создал в своей лаборатории, чтобы они шпионили и доносили ему, пока он был властителем Многоярусного мира. Мне все больше и больше кажется, что Рыжий Орк следит за нами, — сказал Кикаха.
— А может, кто–то другой.
— Я лично ставлю на Орка.
Они остановились, решив немного передохнуть. Трава здесь была по колено, с голубыми стеблями и малиновыми метелками.
— А может, это и вовсе робот, замаскированный под птицу, — предположил Кикаха. — Правда, тогда им должен управлять властитель, а это маловероятно.
— По–моему, мы только и делаем, что сталкиваемся с маловероятным.
— Похоже на то. Хотя и не всегда.
Кикаха лежал на спине, положив под голову руки, и смотрел в темные загадочные небеса. Анана полулежа облокотилась на одну руку и запрокинула голову, наблюдая за птицей или роботом.
— Восьмерка, которую ворон описывает сейчас в небе, — проговорил Кикаха, — отсюда выглядит лежащей на боку. Похоже на символ бесконечности — одно из немногих воспоминаний, сохранившихся у меня от колледжа, то есть от лекций нашего преподавателя по математике. Который я так и не закончил. Колледж, я имею в виду.
— Тоанский символ бесконечности — это прямая линия со стрелками на обоих концах, — сказала Анана. — А линия, закрученная в штопор, обозначает время.