Многоярусный мир. Гнев Рыжего Орка
Шрифт:
Минут через десять Кикаха нарушил молчание:
— У меня такое подозрение, что никто до нас не входил в ту гробницу.
Никаких следов предыдущих вторжений там нет. А существо в гробу или те, кто его туда уложил, наверняка позаботились о надежной охране. Так почему же нам удалось пройти через те врата?
— А ты как думаешь?
— Есть какая–то причина, по которой нам, и только нам позволили войти туда. Ударение на «позволили». Но почему именно нам?
— Ты же не знаешь, были ли мы там первыми на самом деле. Как не знаешь и того, действительно ли нам «позволили»
— Верно. Но даже если кто–то был там до нас, его посещение не вызвало поднятия крышки куба и — готов поспорить! — воскрешения чешуйчатого человека.
— Этого тоже ты не знаешь наверняка.
— Да, но мне кажется, что в гробницу можно проникнуть только с рогом Шамбаримена.
— Возможно, — улыбнулась Анана. — Хотя чешуйчатый, похоже, улегся в куб за эоны до того, как древний мастер сделал рог. И, лежа в гробу, он не мог знать о том, что рог будет сделан и что семь нот откроют вход в гробницу.
— Почему ты в этом так уверена? А что, если в его время устройства, подобные рогу, были вполне доступны?
Анана рассмеялась:
— Никто не в силах предвидеть будущее. И потом, что особенного вызвало наше вторжение?
— Оно положило начало целой цепи событий — только начало. Что же до предвидения, то оно тут ни при чем. Возможно, все дело в вероятности. Не забудь, что гробница буквально напичкана устройствами, следящими за множеством вселенных. По–моему, какое–то вполне определенное событие должно было поднять чешуйчатого человека из гроба — и этим событием стал наш визит. А что будет дальше — не знаю.
— Вот именно, что не знаешь.
— О'кей, ты, наверное, права! — сказал Кикаха. — Но если прав окажусь я, ты принесешь мне свои извинения, облобызаешь мои ступни — помимо всего прочего — и станешь смиренной и послушной во веки веков, аминь.
— У тебя даже лицо покраснело! Ты злишься!
— Ты слишком скептична, слишком пресыщенна и слишком испорченна. И до безобразия уверена в себе.
— Посмотрим. Но если ты окажешься не прав, то можешь облобызать мои ступни. Последние мили, отделявшие их от леса, они прошли молча. Однажды им пришлось свернуть в сторону, чтобы обогнуть стадо исполинских бизонов, и дважды они оборачивались назад. Ворон по–прежнему следовал за ними, хотя спустился гораздо ниже.
— Определенно Око Властителя, — заявил Кикаха.
— Я знаю. — Анана засмеялась и добавила: — Пора мне завязывать с этой фразой.
Они вошли под сень тысячефутовых деревьев, похожих на секвойю. Земля под ногами была устлана опавшей листвой. Это было странно, поскольку на планете не существовало смены времен года. Но когда Кикаха заметил несколько листьев, падающих с ветвей, он понял, что дерево сбрасывает старую листву, заменяя ее новой. Некоторые виды растений на Алофметбине так обновляли крону.
Подлесок был редким, хотя порой приходилось обходить колючие кусты. Множество маленьких голубоглазых существ, походивших на мохнатых бескрылых сов, наблюдало за путниками из зарослей ежевики.
Обезьяны, птицы, летающие и бесшумно скользящие млекопитающие кричали, ухали и чирикали в ветвях. Но с приближением людей наступала тишина, которая вновь нарушалась, когда они удалялись прочь.
Однажды горностай размером с горного льва выглянул из–за ствола и уставился на них, но не напал. Путники знали о присутствии хищника еще до его появления — обычный лесной шум и гам здесь стих уже до их приближения.
Кикаха с Ананой держали луки наготове. Невозможно было предвидеть, какой опасный зверь или человек попадется им в этом сумрачном и шумном месте. Они также расстегнули ремни на всех своих ножнах.
Пройдя около мили, они вышли на прогалину шириной футов в шестьдесят. Прогалину образовали две упавшие секвойи. Судя по тому, как сгнила древесина, упали они уже давно. Кикаха взглянул вверх и успел заметить ворона, прежде чем тот уселся на ветку дерева, росшего рядом с прогалиной. Большие листья плюща тут же скрыли птицу из виду.
— О'кей, — пробормотал Кикаха. — Теперь у меня не осталось никаких сомнений. Ворон впереди нас, хотя, возможно, сам об этом пока не знает. Он, наверное, прилетел сюда раньше и подстерегает нас, поскольку мы идем более или менее по прямой. Иначе я не представляю, как бы ему удалось не потерять нас в этой чащобе.
Поскольку ворон был размером с орла, он явно не мог перепархивать с ветки на ветку.
— Возможно, он знает, куда мы идем, — добавил Кикаха.
— Откуда, интересно? Мы сами не знаем, куда идем — вернее, знаем только общее направление. А лес здесь густой. Ворон не мог лететь за нами. А–а, поняла! Ворон следовал за тишиной вокруг нас.
Они отошли на несколько футов в тень.
— Давай посмотрим отсюда, — прошептал Кикаха. Через некоторое время, как он и предполагал, большая черная птица слетела вниз и уселась на ветку лежащей на земле секвойи. Потом ворон спрыгнул на землю и, растопырив крылья, пошел прямо в ту сторону, где стояли Кикаха с Ананой, очевидно, пытаясь выяснить, куда они делись. Если он их не найдет, то спрячется и будет слушать шаги. Но в данный момент ворон не мог ни увидеть их, ни учуять запах, поскольку не было ни ветерка. Кикахе с Ананой повезло, что они засекли птицу до того, как она их заметила.
Приложив палец к губам, Кикаха прошептал в самое ухо Ананы:
— У него зрение не хуже, чем у сокола, а слух как у собаки. Пошли. Не будем скрываться. Пускай следует за нами, а мы попробуем его словить.
— Если ворона послал властитель, значит, сам он находится в замке Вольфа.
— А если он там, то нам желательно не угодить в ловушку здесь.
— И не в одну ловушку.
Кикаха показал пальцем на громадную черную птицу и вновь прижал палец к губам. А потом специально наступил ка сухую ветку. Услышав громкий треск, ворон стремительно развернулся и поспешно заковылял к низкорослому кустарнику, росшему с другой стороны от прогалины. Когда люди пройдут вперед, он, без сомнения, вернется на прогалину, чтобы взмыть с нее в воздух, словно со взлетной полосы. Но если ворон увидит, что люди идут медленно, он, возможно, последует за ними по земле. Хотя вороны не очень–то любят пеший способ передвижения.