Мода на умных жен
Шрифт:
Если Тамара все же хотела уничтожить картину, не упоминала ли она, конкретно какую?
3. Жена Алексея, Лариса Стахеева, работала ранее в музее и была дружна с Майей. Лариса внезапно увлеклась русской стариной, славянским язычеством. Рисунки на изнанке ковра-самолета свидетельствуют о том, что Васнецов был хорошо знаком со славянской обрядовой символикой.
Есть ли в музее еще какие-то работы, которые могли вызвать у нее интерес к славянскому язычеству?
4. Лариса Стахеева погибла трагически и нелепо. Соседка уверена, что она убита Алексеем из ревности, потому что у нее был любовник (некто Аверьянов?) и Алексей мог про это узнать. Однако у Алексея имеется алиби на время смерти Ларисы. Алиби подтверждает его любовница Юля, хотя Алексей скрывает, что был у нее, а уверяет, будто встречался с какой-то неведомой женщиной, ныне уехавшей в Питер.
Знает ли кто-нибудь хоть что-то о ней, хотя бы имя? Как выяснить, что за любовник был у Ларисы?
5. Алексей говорил, что познакомился с Юлей уже после смерти Ларисы, то есть в ближайшие полтора года (якобы она была подругой Галины).
Иван вспоминал, что Алексей познакомился с Юлей в новогоднюю ночь, когда они вместе стояли над трупом покончившего с собой Севы Лысаковского.
Галина уверяла, что связь Алексея и Юли началась еще при жизни ее матери, три года назад.
Как и когда начались их отношения, как они познакомились?
6. У Алексея в мобильном телефоне в особом, отдельном списке значатся имена Тамары (если ТЮС – это все-таки Тамара), Майи (если М.К. – это Майя Климова), Севы (если Сева – это Лысаковский), Юли – если это та самая Юля. Об Л. ничего не известно.
Но, может быть, Юля из записной книжки – это вовсе не Юля-любовница, а, возможно, тоже сотрудница музея? И кто такая Л.? Может быть, имеется в виду всего лишь Лариса и эта записная книжка составлена еще при жизни жены Алексея?
Есть ли в музее сотрудница (сотрудник), у которого имя или фамилия начинаются на Л.? Думаю, таковых огромное количество…
По какому принципу создан телефонный список Стахеева? Или это случайно составленный перечень имен? Имеет ли он какое-то отношение к общей схеме: картина – болезнь – сумасшествие – стремление к самоубийству?
7. Когда Сева покончил с собой, его нашел Алексей.
Почему Алексей никому не сказал о случившемся? Потому ли, что не знал, кто такой Сева? Или на то была другая причина?
8. Предположительно, по ряду симптомов, картина безумия и болезни Алексея, Майи и, скорее всего, Севы с Тамарой может напоминать картину поведения отравленных сотрудников предприятия «Химфарм-НН».
Сохранилось ли где-то то лекарство или все его запасы были уничтожены?
9. Приступы безумия и разрушения возникают внезапно.
Почему? Существуют ли какие-то «спусковые крючки» для этого, есть ли система в появлении припадков?
«Виновна» ли в приступах картина или возникновение болезни у людей, имеющих отношение к музею, дело чьих-то недобрых рук?
Знают ли «больные» о том, что у них есть «товарищи по несчастью»?»
Алена закрыла ручку колпачком, перечитала написанное и пожала плечами. Выяснить все это ее собственными слабыми силами? Нереально, просто нереально! Здесь должна работать целая оперативная группа, методично опрашивая людей, количество которых, конечно (как и положено в детективе!), будет расти, ведь показания каждого персонажа этой истории нужно проверять неоднократно, а значит, привлекать для подтверждения все новых и новых лиц. Вот взять хотя бы эту непонятную историю насчет знакомства Юли и Алексея. Придется опрашивать прежних соседей Алексея, видели они Юлю раньше или нет, каких-то ее знакомых, к примеру, ту самую тетушку, вместе с которой и с Алексеем она оказалась рядом с мертвым Севой…
Вот чушь, досадливо мотнула головой Алена. Какая чушь! Какое имеет значение, когда познакомились Алексей и Юля и сколько времени являются любовниками? Все это – их личное дело и никакой не криминал. И если им охота отводить людям глаза, это не входит ни в какое противоречие с Гражданским и Уголовным кодексом. Да и все прочее, по большому-то счету… Вторая телефонная книжка Алексея, любовник Ларисы Стахеевой – несущественные детали. Во всем перечне чепухи – Алена с досадой взглянула на свои записи в блокноте – есть только два странных, скользких и щекотливых, не то чтобы криминальных, но достаточно подозрительных обстоятельства, которые, конечно, нуждаются в прояснении. Первое…
Нет, тоже нужно записать! И Алена снова сняла с ручки колпачок.
«1. Если разом возник лимфаденит у Майи, Тамары, Севы и Алексея (диагноз последнего под вопросом), не значит ли это, что в их организм попал какой-то…»
Алена сначала хотела написать – «попал какой-то яд», но потом вспомнила Николая Анатольевича Грунского, усмехнулась и написала вместо слова «яд» два слова – «чужеродный агент». Однако все же сочла нужным прояснить:
«То есть они были где-то кем-то отравлены?
Каким образом и когда такое могло произойти? Они вместе были в какой-то компании?
Это нужно выяснить. Например, встретиться еще раз с Майей. Вообще с ней нужно поговорить о картине!!!
2. Почему Алексей не сообщил врачам «Скорой помощи», кто такой самоубийца, если он знал его? Мог ли Стахеев не знать Севу? Но реально ли это, если они отравились в одной компании? Или четыре случая заболевания не имеют отношения один к другому?
Поговорить с Алексеем насчет Севы!»
Ого, сколько вопросов нужно прояснить! И вот что… Алена немного подумала и записала в блокноте еще одну строку:
«Встретиться с Тамарой Семеновой или узнать у ее врачей, говорила ли она что-нибудь о картине. А если да, то о какой картине шла речь?»
Наша детективщица закрыла блокнот и потянулась за сумкой, лежащей рядом, как вдруг раздался истерический вопль. Алена вскинула голову и замерла.
Огромный черный пес летел через площадь к ребенку. Его мать кинулась за мячиком, укатившимся чуть ли не на набережную, и теперь бежала обратно, прижимая к груди этот разноцветный мяч так крепко, словно он мог помочь ее малышу, который оказался на пути сорвавшейся с поводка собаки…