Модели управления персоналом
Шрифт:
Респондентов, ответивших на данный вопрос, указав третий вариант, оказалась одна треть (31,4 %). Особое раздражение при объяснении в уточняющем интервью вызывало, по мнению респондентов (10,2 %), необоснованно большое количество формализованных операций, не имеющих прямого отношения к «основной работе» и отвлекающих внимание, так как последовательность операций «приходится держать в голове и постоянно помнить и думать об этом», при условии что сам процесс работы многими сотрудниками оценивается как трудоемкий. В ходе обсуждений выяснилось, что в понятие «трудоемкая работа» значительная часть респондентов вкладывают не только величину энергии, растрачиваемой в физическом плане, включая и утомленность от дороги на работу, но и величину расхода интеллектуальных и эмоциональных сил (7,8 %). Обостренное чувство несправедливости у работников (6,7 %) обосновывают нередкие высказывания о «частом принудительном выполнении не своей работы», что также влияет на неудовлетворительное отношение к получаемому доходу, руководству и организации в целом. При этом невозмутимость в отношении справедливости распределения дохода потеряли и те сотрудники (4,13 %), по мнению которых вся тяжесть «ответственности за такие большие денежные суммы, материальные ценности и т. д.» совершенно несоизмерима с получаемым размером
Ситуация в МДО выглядит не так оптимистично. Меньше одной трети чувствуют удовлетворение в момент получения заработной платы (14,5 %). Остальная часть трудового коллектива оценивает свою финансовую состоятельность как «стабильно низкую и ограниченную». При объяснении данного факта большая часть коллективов, в особенности работники, ответившие на вопрос, выбрав третий вариант (52,75 %), признали наличие некоторой неустроенности в жизни из-за нежелания собственника предприятия повышать и достойно оплачивать их труд. По их мнению, именно в этом заключена причина отсутствия денег в их кошельке. Интересным оказывается и тот факт, что эта категория работников (8,3 %) совершенно осознанно переносила акцент с вопроса, касающегося их личности и предпринимаемых действий по улучшению ситуации «безденежья», на «хозяина организации и ее доходов», стараясь переложить на него большую часть ответственности за свои проблемы. Таким образом, ощущение несправедливости в распределении прибыли между собственником и наемным работником обосновывало наличие у трудового коллектива этой позиции. Безусловно, значительная часть работников охарактеризовала свой труд как тяжелый и отрицала даже гипотетическую ситуацию соизмерения этих величин (14,6 %).
Некоторые из числа недовольных работников (10,1 %) занимали не столько оппозиционную сторону, сколько сторону пессимистически настроенного большинства, указывая на постоянное подорожание жизни и отсутствие возможности приобретать «даже самое необходимое для жизни». В рассматриваемой работниками ситуации соответствия заработной платы их трудовым вкладам предложенный ориентир не может служить оправданием низкого уровня оплаты не только в организации, но и по региону в целом. График работы, называемый в просторечье «пятидневкой», также становился непреодолимым препятствием удовлетворенности размером заработной платы. Низкая интенсивность и объем работы вовсе не сокращают времени, проводимого вне дома, то есть на рабочем месте (11,0 %). Этот факт не позволяет иметь больше свободного времени и найти дополнительный источник дохода, что во многом и затрудняет восприятие трудового процесса как соответствующего заработной плате. С особым трепетом работники говорили о тяжелом положении своих семей, которые также оказались в трудной ситуации и испытывают состояние постоянной нужды из-за дефицита средств к существованию (6,4 %). Поясняя свой ответ, другие причины такого отношения к уровню своего заработка назвали 2,35 % респондентов.
Второй вариант выбрали в ответе на поставленный вопрос 32,75 % работников данного типа организаций. Среди наиболее частых причин неудовлетворенности указывали следующую: «платят за эту работу немного, так хоть от излишней нервотрепки избавили». Действительно, значительная часть сотрудников испытывала потребность в смене «авральной схемы» труда на более размеренную и спокойную (6 %). К отвлекающим факторам, вызывающим наибольшее раздражение, отнесли частую смену производственных функций для одного работника («я одновременно и секретарь, и курьер, и кассир, и на все руки мастер»); необходимость частого перемещения не только в рамках одного здания, но и в черте города; неравномерное распределение функций между отдельными сотрудниками и целыми подразделениями («я должна делать всю работу, а что же тогда остается для них?») и т. д. (7,3 %). Наличие положительной связи между недостатком размера заработной платы, но удобным «щадящим или свободным» графиком и месторасположением работы заметили 9,2 % из опрашиваемых, а 3,4 % выразили готовность и дальше продолжать сотрудничество с организацией на условиях надомного труда. В остальном разъяснения повторяли ранее описываемый взгляд по данному вопросу, только с более либеральной и лояльной позиции (6,8 %). И только 14,5 % оказались в полной мере удовлетворены соответствием уровня оплаты их трудовому вкладу.
Отвечая на следующий вопрос данного блока (вопрос 49), работники КДО смогли все же абстрагироваться от целого комплекса показателей условий трудовой жизни, не относящихся напрямую к оценке размера заработной платы. Так, отвечая на следующий во прос, входящий в блок удовлетворенности доходами, почти 33,49 % сотрудников выразили радость от того, что получаемая заработная плата позволяет им жить значительно лучше, чем большинство их старых знакомых. Одна треть коллектива явственно осознает и чув ствует ощутимый разрыв в уровне жизни со своим окружением. В формулировке этого вопроса содержался также тайный смысл, открывающий «социальное происхождение» респондента, вызывающим воспоминания словосочетанием «старые знакомые». По результатам уточняющего опроса большинство работников, выбравших первый вариант ответа (12,6 %), обратились к периоду жизни еще до начала своей профессиональной карьеры, когда имели весьма скромные доходы и низкий уровень жизни. Воспоминания об этом воспроизводились в памяти начиная с последних лет обучения в школе и ассоциировались с родительским домом, товарищами по институту или старыми знакомыми, приобретенными во время службы в армии. Соответственно, сравнивая нынешний уровень жизни, многие убедились, что они серьезно опередили своих сверстников, стали жить в сравнении с теми годами много лучше, и, конечно, это целиком и полностью характеризует их как успешных, удачливых, уверенных в себе, свободных, профессионалов в своем деле, и, что главное, они заработали новый социальный статус (социально-экономический). Многие сотрудники (14,8 %) явно почувствовали изменения в своей жизни и отметили «новый уровень мировосприятия», который многим из их «старых, да и новых знакомых» чужд и представляется «недостижимым». Возникла возможность для «свободы выбора, щепетильности в выборе предметов быта, появилась утонченность и глубина мысли, что, конечно, обусловлено, в первую очередь, интеллектуальным развитием и богатым жизненным опытом». Эта модель оценки своего дохода характеризует наличие у респондентов в большей мере индивидуализированной точки зрения на себя и происходящие рядом процессы, нежели приверженность и отнесение себя к большинству. Налицо мотивы противопоставления
Однако для большинства работников (40,28 %) процесс оценки себя и своего социально-экономического статуса скорее строится не на сравнении через противопоставление, а через причисление себя к большинству. Но в уточняющих интервью открылось новое интересное обстоятельство, раскрывающее смысл восприятия понятия «большинства». Получаемый ими доход и занимаемый в связи с этим как профессиональный, так и социальный статус есть «ожидаемый результат жизнедеятельности» интервьюируемого, который был предрешен еще с момента окончания института или другого учебного заведения для каждого «думающего, трудолюбивого и целеустремленного человека», каковыми себя и ощущали респонденты, ответившие таким образом (17,4 %). В некоторых случаях интрига данного вопроса пролила свет и на понимание политического и экономического подъема страны, наиболее ярко отражающегося на уровне жизни в крупных городах и мегаполисах, и перспектив ее развития в целом. Для определенного количества сотрудников (15,1 %) вопрос об улучшении уровня жизни по сравнению с «временами, предшествующими перестройке», считался решенным в пользу нового времени, которое открыло возможности для достижения приемлемого уровня жизни большей частью населения («для тех, кто хочет нормально жить, есть все шансы устроиться, а для тех кто хочет большего, надо немного удачи и серьезно потрудиться. Ничего на сегодняшний день не достается даром, но и ограничений не так уж и много, каждому даются все шансы»). Обобщая мнения респондентов, «нормально жить или жить как многие, это когда ты и на работе с ума не сходишь, но при этом можешь и поднакопить на машину, и в отпуск съездить, и сына в институт пристроить». 7,78 % респондентов объяснили свой выбор другими причинами.
Для 26,23 % респондентов, ответивших на вопрос утвердительно, выбрав третий вариант, нынешний уровень доходов «не позволяет им строить оптимистические прогнозы на завтра». Точка зрения трети этих респондентов, уверенных, что они не могут жить так, как живут «многие окружающие их люди», после некоторого уточнения не подтвердилась. Такой ответ вовсе не говорил о фактическом отсутствии возможности удовлетворить минимальный уровень потребностей сотрудников этих организаций. Скорее такой ответ охарактеризовал фактический уровень притязаний этой категории трудящихся лиц (9,4 %). На открытые вопросы о том, как все же в их представлении живут большинство окружающих их людей, были получены разнообразные ответы, но около половины сводилось к невозможности приобретения достаточно серьезных покупок или других значительных финансовых затрат, таких как «квартира, машина, норковая шуба, хорошая одежда, частое посещение увеселительных мероприятий, учеба в престижном вузе, поездки в отпуск за границу или занятие недешевыми видами спорта». Такая острая реакция на возникновение несправедливости в вопросах распределения благ в обществе была связана не с отсутствием возможности у этих работников удовлетворить возникающие естественным образом по требности, а скорее вызвана наглядностью примеров того, как этот перечень потребностей возникает у их коллег по работе и знакомых и насколько они их удовлетворяют. Таким образом, эти «совсем не примитивные» по природе своего возникновения потребности для работников, выбравших третий вариант ответа, становятся «самыми что ни на есть естественными», а невозможность их скорейшего удовлетворения вызывает «некоторую грусть».
И только вторая половина работников (16,83 %), ответивших на вопрос о невозможности жить так, как живет большинство, на получаемые ими в организации доходы, действительно были искренни. В процессе уточняющего интервью назывались следующие причины: большое количество иждивенцев, находящихся на содержании (6,3 %); низкая должность и соответствующий ей низкий уровень оплаты труда (6,4 %); приехавшие из других регионов страны работники указывали на «дороговизну» аренды места проживания, его содержания или обустройства (3,53 %). 0,6 % респондентов объяснили свой выбор другими причинами.
Для работников МДО после ответов на предшествующий вопрос о соответствии заработной платы трудовому вкладу было сложно осознавать, что первый вариант на сегодняшний день является не столько актуальным, сколько желаемым. Только 17,8 % респондентов предпочли выбрать именно его. В процессе проведения уточняющего интервью стало понятно, что подоплека данного вопроса затронула каждого человека, участвующего в исследовании. Таким образом, они испытали схожие с представителями другого типа организации чувства в момент раздумий о выборе ответа. Однако ярко выраженных мотивов противопоставления себя обществу в целом и причисления себя к числу избранных выявлено не было. Един ственным сходством стало определение себя как «удачливого человека, который попал в нужную “волну” и теперь может с уверенностью сказать, что его уровень жизни стал лучше как по сравнению с моментом начала его профессиональной деятельности, так и по сравнению с его старыми знакомыми и непосредственным окружением в настоящее время».
Можно утверждать, что все респонденты, указывая причины выбора именно этого варианта ответа на вопрос, на завершающей стадии беседы с интервьюером с большой долей разочарования говорили о пройденных трудностях и, одновременно, с оптимизмом раскрывали неоднозначность жизненных ситуаций, которые подвластны не только случайностям, но и находятся во власти самого человека (например, карьерный и личностный рост каждого находится в его руках).
Со значимыми достижениями у большей части респондентов ассоциировались либо получение всевозможных наград («Пулитцеровская премия, кинопремия Оскар»), либо участие в телевизионных ток-шоу, посвященных политике, бизнесу и спорту. Однако к числу собственных достижений в наибольшей степени относились серьезные покупки: квартира, дача, машина и т. д. (6,7 %), что становилось для большей части респондентов главными критериями оценки уровня жизни своей и своего окружения; семейные радости – воспитание детей как достойных членов общества, с образованием, с пониманием значимости социальной ответственности и наделенных положительными личностными качествами (1,2 %). Относительно высокий статус, занимаемый в иерархии должностей в организации, становящийся не только должностью в этой организации, но и статусом «по жизни» за ее пределами, указали 6,3 % работников. Наиболее ярким доказательством этого статуса послужил и доход, позволивший им жить лучше многих. В некоторых случаях характеристики должности давали возможность выделить ее в определенную группу профессий, ценных для всего общества. По мнению этих работников, даже сама профессия человека может являться показателем его уровня жизни (2,8 %). Объяснили причину выбора именно этого варианта ответа другими причинами 0,9 % респондентов.