Модный Вавилон
Шрифт:
Интересно, позволят ли нам арендовать ателье или же все неизбежные изменения придется вносить прямо в номере отеля? Помню одну замечательную историю о том, как Азеддин Алайя разрешил Вивьен Вествуд воспользоваться его помещением, когда она впервые приехала в Париж. С его стороны это было очень любезно; нет ничего хуже, чем необходимость делать последние стежки буквально на бегу. Похоже, было, что он действительно за ней ухаживал. Его шеф-повар приготовил баснословный обед, сплошь из марокканских блюд, и за столом к дизайнерам присоединилась Кайли,
Я уже начинаю жалеть об этой идее. Приходится одновременно заниматься коллекцией и организационными делами. Нельзя ехать в Нью-Йорк, когда коллекция готова лишь наполовину, и надеяться на то, что все будет улажено в последнюю минуту. Вдобавок я только сейчас поняла, что не смогу понаблюдать за Марком Джакобсом и Роланом, чтобы убедиться, в правильном ли направлении мы двигаемся. Когда я, наконец, осознаю, какое количество работы предстоит провернуть за пару недель, мне просто становится плохо. Чтобы закончить в срок, придется с вдеть ночами. Нужно обшить пуговицы, скроить платья, изменить фасон блузок и сделать подкладку по меньшей мере к трем пиджакам. Когда я об этом думаю, у меня учащается сердцебиение.
Я оставляю Дороту и Тони, японку-закройщицу, которые пытаются придать юбке из шотландки более строгие очертания, и, спускаясь по лестнице, слышу смех, доносящийся из кабинета Александра.
— Привет, — говорит он при моем появлении.
В одной руке у него сигарета, в другой чашка кофе, ноги на столе. Напротив него, в кожаных креслах, купленных в магазине Couilles de Chien («Собачьи яйца») на Голлборн-роуд, сидят его приятели-геи — Ник и Патрик.
— Доброе утро, — подмигивает Ник.
На нем рубашка в цветочек и асимметричный пиджак от Dries Van Noten, голова обрита, лицо блестит — выглядит он настолько несуразно, что мне становится смешно. По секрету рассказывают, что пару месяцев назад магазин, в котором он работает, получил счет от Prada, поскольку половина товара разошлась неизвестно куда. Непохоже, чтобы Ник усвоил этот урок.
— Привет, — говорит Патрик. — Ты что, похудела?
Каждый раз, когда мы встречаемся, он задает мне этот вопрос и получает один и тот же ответ:
— Нет.
Может быть, перед его мысленным взором я предстаю полнее, чем на самом деле? Или кто-нибудь ему сказал, что, таким образом, можно польстить женщине? Да уж, собеседница будет просто в восторге.
— Слышала последнюю сплетню? — спрашивает Александр.
— Какую?
— Анна Винтур едет на лондонскую Неделю моды, — с усмешкой сообщает Ник, ерзая на краешке сиденья.
— Черт, — говорю я. — Как раз когда мы собираемся в Нью-Йорк.
— Вы собираетесь устраивать показ в Нью-Йорке? — переспрашивает тот, и его голос от удивления взмывает на октаву.
— Быть не может! — Патрик теребит свои рыжие патлы, потом принимается крутить одно из пятнадцати серебряных колечек, которые он носит в правом ухе. — Ведь вы не собираетесь этого делать?
— Напротив, — отвечаю я.
— Надо было предупредить представителей СМИ, — говорит Ник.
— Ты и есть представитель СМИ.
— Да. — Он округляет глаза. — Но нужно что-то сделать!
— Что? — спрашиваю я.
— Устроить ужин, — предлагает он. — Со всеми поговорить, обеспечить себе поддержку. Если ты хочешь просто свалить отсюда и полагаешь, что после этого все будут с тобой очень любезны, то лучше подумай еще разок. Уехать в Нью-Йорк — это все равно что назвать лондонскую Неделю моды полным отстоем.
— Но это действительно отстой, — говорю я.
— Я знаю. — Ник снова таращит глаза. — Все с тобой согласны, но самый пламенный патриот — англичанин за границей. Нужно сделать так, чтобы журналисты почувствовали себя твоими союзниками. Как будто ты берешь их с собой. Заставь их проникнуться духом этой авантюры.
— Отличная идея, — говорит Александр.
— В наши дни все задают ужины для прессы. Это так актуально! Мы как будто делаемся одной дружной семьей.
— Ужас, — с дрожью отзывается Патрик. — Я со своей- то не общаюсь. И вовсе не хочу становиться частью еще какого-то клана.
— А где у тебя показ? — спрашивает Ник.
— Во временном павильоне, — говорю я.
— Черт подери, это здорово. А вечеринка после презентации будет?
— Нет, — отвечаю я.
— Да, — говорит Александр. Я оборачиваюсь и смотрю на него. Он уточняет: —? Если нам ее проспонсируют.
— Уверен, что сумею в этом помочь, — откликается Ник, скрещивая ноги. — Производители шампанского всегда тратят уйму денег на вашу братию. Слышали о том, какой грандиозный вечер устроил Moёt для Мэтью Уильямсона?
— Да-да, — отвечает Патрик. — Как будто у него действительно за плечами невесть какой опыт. Мэтью в этом бизнесе всего-то лет восемь. Интересно, кто следующий? Хренов Тед Николе?
— К слову о Теде Николсе, — начинает Ник.
— Не надо, — говорит Александр. — Здесь его имя под запретом.
— Конечно, конечно, — соглашается Ник, указывая смуглым пальцем в мою сторону и делая неестественно скорбную мину. — Так вы знаете, что его брэнд купил дом Gucci?
— Не может быть, — восклицает Александр.
— О черт, нет! — вторит Патрик.
Я слишком зла, чтобы вступать в разговор.
— Когда? — спрашивает Александр.