Модус вивенди
Шрифт:
— Договорились, — легко согласился Одержимый, открытой ладонью толкая дверь и мягко подталкивая меня внутрь. Пожалуй, да, стоять на пороге — не лучший вариант.
— С твоего позволения, я пойду переоденусь, хорошо? Не люблю брюки, — поморщилась я.
— Думаю, кухню я найду. Прежде осечек не было, — насмешливо ответил мужчина, проявляя несвойственную покладистость. Я, честно говоря, ожидала, что придётся отбиваться от предложения помочь, и до кофе мы в итоге доберёмся ещё очень нескоро. Но, видимо, мой гость был голоден. На этой мысли
Заманчивую мысль о ванне я отложила на потом, пока ограничившись переодеванием. В знакомом, привычном, чуть потёртом и очень уютном домашнем платье я почувствовала себя гораздо спокойней и уверенней, чем, кажется, была за всё время миссии. Какую всё-таки важную роль в нашей жизни играет такая простая вещь, как одежда…
Пока ходила по дому, выяснила, что ни Савельева, ни собаки в наличии не было; очевидно, ушли на прогулку. Поэтому в кухню я спустилась несколько расстроенной: успела соскучиться по обоим.
— Я тут немного похозяйничал, — извиняющимся тоном сообщил Ветров, который обнаружился на кухне за разогреванием еды.
— Так вот что ты имел в виду под «не ограничится кофе», — рассмеялась я, останавливаясь в дверном проёме и с интересом наблюдая за происходящим. — А я тебя в недостойном заподозрила! Мне уже стыдно.
— Естественно. Где меня ещё так накормят? — легко согласился в ответ он, бросив на меня весёлый взгляд.
А я замерла, зачарованно разглядывая незнакомое доселе выражение лица Одержимого.
Оказывается, он всё-таки умел улыбаться. Без вечной хмурой складки между бровями, без хищной насмешки и язвительности, тепло и как-то неожиданно искренне, по-доброму. Такая улыбка удивительно преображала его лицо, делая совершенно мальчишеским и живым, добавляя немного задорной хитринки и просто бездну обаяния.
Сейчас оказалось очень просто представить его ребёнком, — непоседливым, любознательным, хулиганистым, но добрым, — и вдруг стало больно за него-тогдашнего. Неужели эта их тайна стоит подобного? Что дети остаются без родителей просто от страха и незнания?
Наверное, эти мысли как-то отразились на моём лице, потому что Ветров настороженно нахмурился и озадаченно поинтересовался, подходя ко мне:
— Ты чего?
Я ответила немного вымученной улыбкой, а вместо слов просто подалась ближе, обнимая и прижимаясь всем телом в поиске тёплых, уютных, крепких объятий, способных играючи отогнать мрачные мысли.
— Вета, что случилось? — уже всерьёз встревоженно проговорил он, одной рукой обнимая меня за плечи, а второй — гладя по голове.
— Не обращай внимания, — беря себя в руки, отмахнулась я, чуть отстраняясь. — Мысли просто всяческие нехорошие, это бывает.
— Лучше бы это бывало реже, — скептически хмыкнул он. Кажется, не поверил, но настаивать на подробностях не стал. — Но вектор движения мне нравится.
— В смысле? — растерянно уточнила я, уже вполне
— От них ко мне, а не наоборот, — усмехнулся Одержимый, склоняясь ко мне для поцелуя. И я с радостью воспользовалась предоставленной возможностью поставить аккуратную точку и закрыть тему.
Поцелуй получился долгий и увлечённый, но в конце концов у меня банально затекла шея, и я попросила пощады.
Кофе пришлось в итоге немного отложить. Я пыталась отбиться от завтрака, ссылаясь на отсутствие аппетита, но Одержимый в ответ на мои протесты просто сгрёб меня в охапку, устроил у себя на коленях и с убийственно ехидной невозмутимой физиономией начал кормить сам. После первой же ложки «За Государя Императора» пришлось проситься на волю и обещать хорошо себя вести, лишь бы прекратить это безобразие. Но мне начало казаться, что с такими понятиями, как «правила приличия» и «воспитание» этот человек не знаком вовсе. Или знаком, но совсем не с теми, к которым привыкла я. Может, его вообще не на Земле воспитывали, а история с интернатом указана для отвода глаз?
Пока я после еды неторопливо возилась с кофе, Ветров сидел на месте, с интересом наблюдая за моими действиями, а потом задал довольно неожиданный вопрос.
— Неужели тебе в самом деле удобнее вот в этом, чем в одежде, где ничего не болтается и не стесняет движения?
— Не стесняет движения как раз юбка, — возразила я, пожав плечами. — Кроме того, это вопрос привычки и в большей степени психологического комфорта. И — да, мне действительно так удобнее.
— Хм. Ну одно удобство я, предположим, знаю, но не думаю, что ты имеешь в виду именно его, — голос прозвучал вкрадчиво, с некоторым предвкушением, так что я даже настороженно обернулась через плечо.
— Что ты имеешь в виду?
— Сейчас ты закончишь, и я тебе объясню. Это не быстро, — усмехнулся он.
— А тебя не будут ругать за то, что ты сейчас не на службе? — уточнила я, ставя чашки на небольшой кухонный стол и опускаясь на любимый стул.
— Надоел? — насмешливо сощурился он.
— Не хочу для тебя неприятностей, — спокойно возразила я. Было видно, что сейчас он дурачится, а не злится всерьёз. У него вообще была очень выразительная мимика, легко читаемая и чаще всего не требующая других пояснений.
Пригубив кофе, я удовлетворённо прижмурилась. Как же я соскучилась по этому вкусу!
— Не будут, я тоже до завтра отдыхаю, — отмахнулся собеседник. Некоторое время мы молча и очень уютно сидели, думая каждый о своём. Вернее, о чём-то думал, напряжённо хмурясь и глядя перед собой, Ветров, а я просто наслаждалась любимым вкусом, запахом, хорошо знакомым местом и атмосферой дома.
А потом начало медленно оформляться ощущение неловкости. Что я пригласила кого-то к себе домой, и принимаю его почему-то на кухне, в совершенно затрапезном виде, и вообще…