Моё грозовое небо
Шрифт:
– Ну-у-у, ты ведь, и правда, похож на большого дикого тигра. Особенно, когда… – Мэл замялась, а Алекс прижался к ней ещё ближе, и в её бёдра упёрся его член, который она слишком явно чувствовала через тонкую ткань своей рубашки и его пижамных брюк.
– Когда что, лиса?
– Когда… Ох, не заставляй меня говорить это вслух…
Мэл потёрлась о него ягодицами и услышала тихий рык, вырвавшийся из груди Алекса, а потом и его шёпот с властными интонациями:
– Когда трахаю тебя?..
– Да…
– Я бы и сейчас с удовольствием сделал это, но… – поцеловав её в висок,
Её тело испытывало сумасшедшие перегрузки, одна рука крепко сжимала ручку управления, а вторая уверенно лежала на рычаге управления двигателем. Она не сводила глаз с двух летящих впереди друг за другом истребителей на более высоком эшелоне, зная, что должна успеть, должна помочь, отвлечь противника на себя. Потому что за пару секунд до этого Крис сказал, что у него закончились тепловые ловушки. Уже видя выпущенную ракету, на полном форсаже, задрав нос, она пронеслась между ними и ударила по кнопке, выбрасывая сноп ложных тепловых целей. В кабине раздался несмолкающий писк и сразу же оглушающий взрыв.
– Алекс!
Мэл распахнула глаза, чувствуя, что горит. По всему телу разливался жар пламени, окутавший её во сне, любое малейшее движение приносило боль, а сердце в груди колотилось о рёбра с неимоверной скоростью. Несколько минут она просто смотрела в деревянную стену, пытаясь успокоиться, прийти в себя, а потом осторожно пошевелилась, осматриваясь, чтобы понять, где находится. Её новый дом и новая спальня, так разительно отличающиеся от любимой квартирки в Сальвадоре.
В комнате по-прежнему царил полумрак, но часы на прикроватной тумбочке показывали начало седьмого утра. Они с Алексом действительно проспали почти сутки. И по идее она должна была чувствовать себя отдохнувшей, но этот сон, да и горячие руки, сжимающие её словно в тисках, только усилили состояние тревожности.
Задержав дыхание, Мэл всё-таки умудрилась выскользнуть из крепкой хватки, а потом и из постели, не разбудив Алекса. Воды, ей срочно нужно было выпить воды. Она на цыпочках прокралась по пустому дому на кухню и, достав из холодильника бутылку, жадно выпила её в несколько больших глотков. Сердце всё ещё заходилось в отчаянном ритме, а кожу покалывало как будто в огне.
– Вот, значит, как…
Она медленно провела по своим рукам, приобнимая сама себя. В памяти тут же всплыли первые месяцы в больнице, когда она целыми днями плакала навзрыд от страха, потому что не знала, кто она, и боли в плотно перебинтованных руках, на которых теперь остались практически неразличимые следы от ожогов.
Начало жизни в Сальвадоре было очень мучительным. А сколько Хорхе потратил времени и денег, чтобы поставить её на ноги и избавить от шрамов, и вообразить было сложно.
– Господи, Хорхе…
Мэл пришла в ужас от того, что совсем забыла позвонить ему. Он же наверняка места себе не находил. Она бросилась было в спальню, чтобы найти свой телефон, но тут же поняла, что, пытаясь успеть в аэропорт, схватила только документы.
– Что же делать? Точно, Алекс.
Мэл вернулась в гостиную, где вчера вечером на столике тот оставил свой бумажник и ключи. Телефон лежал там же, и она тут же схватила его, нажимая на кнопку разблокировки. На экране всплыла клавиатура для ввода пароля.
– Бли-и-ин… – разочарованно выдохнув, она плюхнулась в кресло, скрещивая ноги, и уставилась невидящим взглядом на цифры. – Я же должна его знать…
Мэл попробовала набрать наугад. Телефон завибрировал и скинул неверный пароль.
– Так, ладно… Если с самолётами сработало, значит, и тут должно.
Она отложила телефон, глубоко вдохнула, закрыла глаза и постаралась ни о чём не думать. А потом тряхнув рукой, снова взяла телефон Алекса и позволила пальцам самим нажимать на экран.
Открыв глаза, Мэл удовлетворённо улыбнулась, а потом закусила губу. Она совсем не ожидала увидеть свою фотографию. На ней она смущённо улыбалась, опустив ресницы, и заправляла за ухо непослушную прядь, выбившуюся из одной из двух толстых кос, шедших по её голове.
«Алекс говорил, у Алисии много моих фото. Надо будет обязательно попросить её показать», – промелькнула внезапная мысль, но тут же сменилась мыслью о беспокоящемся Хорхе.
Мэл набрала номер, который помнила наизусть, а через пару секунд в трубке раздался сонный мужской голос, говорящий на испанском, и она поняла, насколько соскучилась по нему.
– Привет. Прости, что только сейчас звоню.
– Мэл? Наконец-то! Я уже собирался лететь за тобой. Ты в порядке?
– Да-да. Всё хорошо. Просто… столько всего произошло, что я… Прости. Особенно за то, что уехала, не попрощавшись. Что вообще уехала.
– Не говори ерунды, – строго проворчал Хорхе. – Ты поступила так, как должна была. Но я хочу всё знать.
И Мэл поспешила рассказать ему про встречу с сыном, про то, что её дочь пришла в себя, про новых знакомых и про дом, в котором она теперь будет жить.
– Ох, милая, я рад, что память начинает возвращаться, – Хорхе на том конце звучал уже бодро и весело, и Мэл живо представила себе, как тот улыбается.
– Это всего два крошечных момента, так что…
– Мэл, это целых два момента. О твоих детях. Что может быть важнее?
– Ты прав, – Мэл и сама улыбнулась, заражаясь его вдохновением. – Это так странно. Любить их, хотя и совершенно не помнить. Но они мои. Точно мои.
– А как… Александр?
В трубке повисла пауза.
– Алекс… он… – она покраснела, совсем не к месту думая о его поцелуях и руках.
– Он что? – в голосе Хорхе появились настороженные нотки.
– Замечательный… и, кажется, тоже мой… – Мэл прикрыла глаза, чувствуя, как пылают щёки. Сейчас, когда она более-менее отдохнула и пришла в себя, всё происходящее казалось чем-то совершенно диким. То, что она позволяла ему с собой делать, то, как на эти два дня с головой ушла в неизвестную для себя жизнь. Всё это выглядело абсолютно неразумно. – Просто… всё так быстро… слишком быстро…
– Он что, требует от тебя чего-то, что ты сама не хочешь?