Мое карательное право

Блум Мэри

— Кто он? — я не сводил с нее глаз.

— Обычный наемник, что подешевле, — затараторила она, испуганно косясь на хранительниц. — Папа нанял его после твоего дурацкого торта…

Слушая, я серьезно задумался. Мог ли все это организовать ее папа? В молодости он прокутил состояние, которое ему досталась от отца, бабушкиного родного брата. А десять лет назад, практически банкрот, перебрался с семьей в Петербург, где бабушка взяла его на работу в наш банк — причем не просто служащим, а директором по экономическому развитию. В принципе, перед княгиней он стелился, ко мне же относился

примерно так же, как и его дочь. Вот только моя кончина не принесла бы им ничего и наследниками огромного состояния Воронцовых не сделала — это я знал наверняка. Однако эту семейку, которая только и живет за наш счет, но при этом льет гадости на нас, уже давно надо было поставить на место.

— Правда, Илья, — Карина уже всхлипывала, — я ни при чем! Ничего не знаю…

Я молча перевел глаза на нее. Вжимаясь в угол, она растирала слезы по щекам и жалостливо шмыгала носом. Конечно, ведь рядом не было ни охраны, ни любимого папочки, ни болтливых подружек. Что ж ты не была такой жалкой, когда говорила мерзости про меня за моей спиной? Тогда ты была смелой. Какие же люди смелые, когда знают, что их прикроют, и какие же жалкие, когда понимают, что прикрыться некем. Так может, стоит думать, что говоришь, “до”?.. А ей бы подумать точно не помешало. Вот пусть и подумает в одиночестве.

В любом случае эта заноза больше не заслуживала внимания. Я достал из кармана маленькую черную книжку с золотыми углами и, пролистав, вычеркнул оттуда строчку.

“29. Аксакова Карина”

Стул скрипнул, когда я поднялся.

— А меня когда выпустишь? — мигом встрепенулась Карина.

— Тогда, — ответил я, убирая книжку в карман, — когда пойму, что тебе можно верить.

А еще, что можно верить твоему папочке. Но племянником пусть занимается бабушка — у меня и без него дел полно.

— То есть ты оставишь меня здесь? — возмутилась сестрица.

— Кормить будут три раза в день. Туалет работает и телевизор тоже. Наверное.

Ее лицо резко вытянулось.

— Но кормить будут точно, — заверил я.

— Да я тебя ненавижу просто! — со злостью прошипела Карина. — Чтоб ты уже поскорее сдох!..

Она что правда думает, что после такого я ее сразу выпущу? Не оборачиваясь, я направился к двери. Стоило нам с хранительницами выйти и провернуть ключ, как по ту сторону раздались быстрые сердитые шаги. Похоже, кто-то уже освоился в новом доме.

— Сука! Урод! — следом она заколотила по двери. — Ненавижу!.. Выпусти меня!..

— Может, ее еще немного допросить? — спросила Вэл, шагая следом за мной по коридору.

— Или попытать? — мечтательно протянула Крис.

Чем дальше, тем неразличимее становились крики за дверью, превращаясь в одно невнятное “бу-бу-бу”.

— На сегодня, — отозвался я, — допросов, пыток и убийств достаточно. У меня сейчас светское мероприятие…

А это Крис))

Глава 7

— Ваше Сиятельство, Илья Андреевич, кто, по-вашему, стоит за покушениями?

Еще одна вспышка ярко сверкнула прямо в глаза. У здания нашего Фонда, в самом центре столицы, недалеко от Исаакиевского собора, сегодня было не протолкнуться. Непрерывным потоком подъезжали автомобили. Сверкая улыбками и бриллиантами, наряженные гости поднимались по застеленным красной дорожкой ступеням и под вспышки камер заходили в здание. Журналисты гудели как рой бешеных пчел. Те, которых пригласили официально, ждали внутри. Остальных же не пустили дальше входа, и вот теперь они плотной толпой напирали на ограждение, даже отсюда пытаясь урвать как можно больше и не ограничиваясь одними лишь фотографиями.

— Газета "Вестник столицы”! — молодая журналистка перегнулась за красную ленту, пытаясь докричаться до меня. — Что станет с наследием Воронцовых, когда вас не станет? Если, — тут же поправилась она.

— Если хотите, хозяин, — нарочито скромно предложила Крис в моей голове, — я могу появиться и всех разогнать…

— Или я, господин, — важно произнесла Вэл там же.

Сегодняшний вечер я сказал им провести в подпространстве, незримо наблюдая, но не появляясь среди людей. Хранительницы были моим козырем — главным в этой смертельной игре. А никто не размахивает своими козырями просто так.

— Госпожа Стравинская, — выкрикнул мужчина с огромной камерой, — что вас связывает с князем Воронцовым?..

Щелканье затворов напоминало щелканье челюстей пираний, которые бы с удовольствием напали на меня, разодрали на части, а потом бы наперебой писали о моей безвременной кончине. Однако сейчас им приходилось довольствоваться только картинками моего счастливого времяпрепровождения. Вот пускай и постараются. Полина модельно вышагивала рядом, рассылая во все стороны улыбки и с похвальной невозмутимостью игнорируя вопросы и выкрики.

В парадном зале оказалось гораздо тише. Вспышек здесь было совсем не много — журналисты, которых пустили внутрь, умели вести себя куда лучше, чем те, что топтались снаружи, и чтили границы. В дальнем конце зала играли музыканты. Официанты с подносами, полными бокалов и закусок, перемещались среди гостей в черных смокингах и изящных вечерних платьях. Дамы мерились богатством нарядов, мужчины — красотой своих дам. Повсюду мыли кости и приторно зубоскалили. Словом, типичный светский прием.

— И все-таки тут плохое место, господин, — заметила ангел в моей голове. — Много зависти и ненависти.

— Я тоже это чувствую, хозяин, — согласилась демоница. — Здесь хотят крови почти как в бездне…

Даже не надо было особо напрягаться, чтобы это чувствовать — я это видел и так. Взгляды косо резали со всех сторон, будто кромсая меня на части. Они не хотели видеть меня своим предводителем, главой банка “Империя”, мужем будущей императрицы. Но главное — не хотели видеть меня живым. Однако вне зависимости от того, чего хотели, они должны были показывать, как мне рады. Потому что все вокруг принадлежало мне.