Мое карательное право
Шрифт:
Глава 20
— Илья Андреевич, Елизавета Константиновна, — очередной гость вечера подошел к нам, — примите мои искренние поздравления с помолвкой…
Мы в ответ благодарили и улыбались, уже порядком устав и благодарить, и улыбаться. Сама торжественная церемония прошла в храме небесной хранительницы, расположенном тут же в Зимнем дворце, где наша помолвка была возобновлена, так сказать, официально перед небесами. Затем все прошествовали на фуршет в бальный зал, где гостей уже ждали живая музыка и официанты с подносами,
Первыми подошли бабушка и императорская чета, затем светлейший князь — правда, этот, меняющий любовниц словно под погоду, смотрел на меня с сочувствием. Конечно, с его-то образом жизни женитьба сродни каторге. А затем к ним присоединились и остальные. Сегодня во дворце собрался весь свет, хоть сверяйся с дворянской родословной книгой, и каждый считал своим долгом подойти и поздравить нас лично. Одним это удавалось более искренне, другим менее, но лучезарную улыбку являли все — даже те, кому в моей компании не слишком хотелось улыбаться. Из знакомых я не увидел только графа Долгорукого, но кто знает, куда его опять отправил переменчивый ветер.
То и дело среди гостей мелькали журналисты — завтра подробный отчет о событии облетит весь мир. Однако делать снимки без разрешения было запрещено, так что атмосфера вокруг царила довольно расслабленная — никто не втягивал животы и не выбирал нужную сторону для более удачного ракурса.
— Илья Андреевич, Елизавета Константиновна… — позвякивая бокалами, к нам подошли очередные гости с очередной порцией поздравлений.
Лиза стояла рядом, аж излучая счастье — в длинном бежевом платье с полупрозрачной кружевной вставкой на груди, под которой проглядывались кулон-сердечко из белого золота и темная ложбинка, уводящая вглубь. А затем кружево заканчивалось, не пуская глаза дальше.
— Чувствуешь? — вдруг шепнула она, прикладывая ладонь к груди.
Я кивнул. Небесные нити, о которых постоянно твердила Вэл, хоть и неосязаемые, ощущались сейчас почти физически. Нас словно что-то прочно привязывало друг к другу — куда крепче, чем любые бумаги, законы и статусы. Казалось, я слышал, как бьется сердце — не только мое, но еще и Лизино — причем в моей груди. Даже не видя ее, мог понять, что она чувствует в этот момент: радуется или грустит, напугана или расслаблена. Чувство было странное, одновременно терпкое и сладкое, словно говорящее, что больше никогда не будешь один.
— Знаешь, чего мне больше всего сейчас хочется? — прошептала невеста.
Судя по ощущениям, точно того же, чего сейчас больше всего хотелось и мне.
— Остаться наедине, — предположил я.
И теперь Вэл точно не скажет, что это грех. Ангел, кстати, была первой, кто поздравил нас с помолвкой, выдав целую тираду в моей голове про святость небесных нитей. Из-за чего я чуть не пропустил конец церемонии.
— А дальше? — Лиза загадочно улыбнулась.
— А дальше надо делать, а не говорить.
Ее щеки смущенно заалели. Будто пытаясь убрать румянец, она слегка тряхнула головой, вокруг которой были изящно уложены длинные светлые волосы. Прическу украшала диадема с бриллиантом и россыпью рубинов — как раз под стать кольцу на ее безымянном пальце, которое подруга весь вечер нежно поглаживала.
— О, пара выглядеть очень бьютифул…
Неподалеку, стоя в компании супругов Меньшиковых, на ломаном русском ворковала жена британского посла, снова щеголяющая купленными у бабушки бриллиантами.
— Свадьба только через пять месяцев, — шептались с другой стороны, — но о платье надо думать уже сейчас…
— Я бы на месте принцессы заказала его в Париже. Кстати, а вы слышали новость?..
Юные светские сплетницы, расхаживая группками, наперебой обсуждали свадебную моду и игриво строили глазки всем неженатым аристократам, некоторые из которых, вроде Эрика и Юры, этим активно пользовались. Другим же было не до девушек.
Мимо, криво улыбнувшись, проковылял князь Шереметьев на костылях — ему уже не хотелось насмехаться над моей хромотой. Да и вообще шепота, который обычно, как шлейф, тянется за мной, сегодня не было. За целый вечер я не слышал ни одного скептического или едкого замечания в спину, ни одного колкого комментария и ни одной мерзкой шутки. Естественно, у меня теперь тут полно друзей. Одни дружили со мной ценой своей жизни, другие — ценой собственности. А всех, кому не удалось со мной подружиться, пару дней назад торжественно похоронили.
К тому же у дворян сейчас были темы и поинтереснее.
— Акции “Интегры” упали уже почти на полцены! Инвесторы бегут, Зимины в панике…
— Зато банк “Империя”, говорят, начал скупать их активы…
— Да уж, Воронцовы умеют делать деньги…
Однако Лизу явно интересовали другие сплетни.
— Тут шепчутся, — ее грудь мягко вжалась в мое плечо, а дыхание скользнуло по щеке, — что Полина Стравинская уехала в Париж…
— Потому что мы расстались, — сказал я.
— Из-за меня?
— В том числе.
— Душно… — пробормотала она и, вцепившись в мою ладонь, решительно утянула меня на балкончик.
Бархатная штора спрятала нас от остального зала, дав возможность хоть на пару минут остаться вдвоем. Улицу вокруг уже мягко окутала темнота, скрывая балкончик и от любопытства случайных зрителей снизу. Пользуясь тем, что нас никто не видит, я притянул невесту к себе, немного помяв платье, которое мне весь вечер хотелось снять.
— Я как раз хотела, — ответив на мой поцелуй, выдала Лиза, — поговорить насчет любовниц…
— А что насчет них?
— Если вдруг они будут, — выпалила она, — пообещай, что не будешь ни одну из них любить!
— Легче легкого, — отозвался я. — У меня сердце маленькое. Места в нем только для двоих: тебя и бабушки.
— И меня? — Крис внезапно появилась из ниоткуда, сидя на перекладине балкончика.
От неожиданности Лиза вздрогнула и еще крепче прижалась ко мне.
— И тебя, — хмыкнул я.
— А меня? — Вэл материализовалась рядом, занимая остатки пространства.