Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив (сборник)
Шрифт:
Я смотрел, как он выгребает из карманов награбленное, столешница переливалась блеском сокровищ. Кольца — дюжинами, бриллианты — десятками, браслеты, кулоны, эгретки, ожерелья, жемчуг, рубины, аметисты, сапфиры и бриллианты. Везде, на всем — бриллианты, испускающие яркие лучи, они ослепляли меня — слепили! — заставляли отрицать очевидное, потому что забыть я уже не мог. Последним он извлек из внутреннего кармана не драгоценный камень, а мой собственный револьвер. И внутри меня все перевернулось. Я, вероятно, что-то сказал — и протянул руку. Как сейчас вижу Раффлза: он снова глядит на меня своим ясным взором из-под изогнутых высоких бровей. Как сейчас вижу:
— Можешь мне не верить, Банни, — произнес он, — но я первый раз имел при себе заряженный револьвер. В общем и целом, думаю, это придает уверенности. Но случись что не так — легко оказаться в неприятном положении, даже пустить его в ход, а ведь это совсем не игрушка. Мне, правда, частенько приходило в голову, что человек, только что совершивший убийство, должен испытывать потрясающее ощущение — пока его не взяли в оборот. Да не переживай так, дружище, мне это ощущение незнакомо, и, полагаю, я его никогда не изведаю.
— Но такие дела, как сегодня… Ты ведь и раньше совершал подобное? — спросил я хриплым голосом.
— Раньше? Милый мой Банни, ты меня обижаешь! Разве я работал как новичок? Разумеется, я и раньше совершал подобное.
— Часто?
— Пожалуй, нет. По крайней мере, не настолько часто, чтобы это утратило привлекательность для меня. Честно говоря, лишь тогда, когда позарез нужны были деньги. Слышал про бриллианты Тимблби? Так вот, это было мое последнее дело — и не так уж много я на нем выручил. Можно еще припомнить маленькое дельце на яхте Дормера в Хенли. Это тоже моя работа, какая уж есть. Пока что мне ни разу не удавалось сорвать по-настоящему крупный куш, когда сорву — завяжу.
Я прекрасно помнил оба дела — и подумать только, их совершил он! Невероятно, непостижимо, в голове не укладывалось. Но тут мой взгляд вернулся к столу, к бесконечному искрометному блеску, и неверию пришел конец.
— Как случилось, что ты взялся за это? — спросил я. Любопытство перебороло во мне изумление, а жгучий интерес к его промыслу постепенно перешел в столь же жгучий интерес к самому Раффлзу.
— А-а, долгая история, — ответил он. — Это случилось в колониях, когда я выезжал туда играть в крикет. Сейчас нет времени подробно все излагать, но я тогда очутился в таких же клещах, как вы сегодня, а другого выхода не было. Я искренне верил, что это в первый и последний раз, но, что называется, попробовал вкус крови, и со мною все было кончено. К чему работать, когда можно красть? К чему тянуть однообразную противную лямку, когда можно получить острые ощущения, приключения, риск и обеспеченное существование — все разом? Разумеется, это очень дурно, но не всем же быть высокоморальными, а распределение богатства порочно уже само по себе. Кроме того, этим занимаешься не все время. Мне надоело повторять это самому себе, но в этом — глубокая правда. Мне лишь хотелось бы знать, придется ли тебе по вкусу эта жизнь так же, как и мне.
— Мне по вкусу?! — воскликнул я. — Только не мне! Для меня это не жизнь. Одного раза достаточно!
— Значит, в другой раз ты не согласишься мне помочь?
— И не проси, Раффлз. Ради всего святого, не проси!
— Однако же ты заявлял, что для меня готов на все? Ты сам предлагал мне выбрать преступление! Но я еще тогда понял, что в тебе говорила запальчивость. Сегодня ты меня выручил, и этого мне вполне достаточно, видит Бог. Допускаю, я неблагодарен, неразумен и все прочее. Мне следовало бы поставить на этом точку. Но из всех
Он стоял передо мной, положив руки мне на плечи, и улыбался так, как умел только он. Я отвернулся, оперся локтями о каминную полку и прижал ладони к пылающим вискам. В ту же секунду он еще сердечнее хлопнул меня по спине.
— Ладно, дружище! Ты совершенно прав, а я не прав и даже хуже того. Больше я тебя никогда просить не стану. Ступай, если угодно, а к полудню приходи за наличными. Мы не оговаривали условий, но я, понятно, вытащу тебя из беды, тем более что сегодня ты меня так здорово выручил.
Охваченный невероятным возбуждением, я повернулся и процедил сквозь зубы:
— Я снова это сделаю.
Он покачал головой и, добродушно усмехнувшись моей безумной горячности, возразил:
— Только не ты.
— Нет, я! — воскликнул я с проклятием. — Я буду помогать тебе сколько угодно! Какое теперь это может иметь значение? Побывал в деле раз — побываю в другой. В любом случае я человек конченый. Я не могу вернуться к прошлой жизни, да если б и мог — не захотел. Мне теперь на все наплевать! Когда понадоблюсь — я к твоим услугам.
Так в мартовские иды мы с Раффлзом вступили в преступный сговор.
ПОДАРОК ИМПЕРАТОРА
В то время как король островных каннибалов корчил рожи королеве Виктории, а европейский монарх рассылал по такому поводу телеграммы, восхищаясь отвагой дикарей, в Англии нарастало недовольство — удивительное дело, ведь тогда подобное еще было в новинку. Но когда просочились слухи, что за приветствиями, для пущего укрепления взаимоотношений, последует подарок невиданной значимости, вывод был сделан однозначный: как европейцы, так и островитяне одновременно лишились рассудка. Ибо подарком этим была жемчужина бесценной красоты, некогда добытая британскими каперами на полинезийских берегах, а затем поднесенная в дар королеве; и вот теперь подарок намеревались вернуть на родину.
Пару недель спустя это событие стало благословением для прессы. Еще в июне страницы запестрели именами, цитатами из переписки и кричащими заголовками. «Дэйли Кроникл» посвятила целую половину страницы очаровательному рисунку с изображением столицы острова, и эту же тему «Пэл Мэл» обыграли в передовице, посоветовав британскому правительству подарить «этим дикарям» пинок под зад. В то время я зарабатывал крохи, но писал то, что было мне по нраву, и на волне этих животрепещущих событий сочинил сатирический стишок, который собрал больше положительных отзывов, чем все мои предыдущие творения. Я собрал вещи и сменил городскую квартиру на недорогое жилье в Темз-Диттоне под предлогом бескорыстного желания поселиться поближе к реке.
— Первоклассно, мальчик мой! — объявил Раффлз, с удобством разместившись в лодке, пока я усердно работал веслами. Он не мог упустить возможности повидать меня на новом месте. — Тебе прилично заплатили, полагаю?
— Ни гроша.
— Какая чушь, Банни! Они весьма состоятельные ребята. Погоди немного, и получишь свой чек.
— Увы, — мрачно ответствовал я. — В моем положении нужно радоваться уже тому, что тебя заметили. Так написал мне главный редактор, и это было очень обстоятельное письмо. — И я назвал имя редактора, далеко не последнего человека в этой области.