Мое мерзкое высочество
Шрифт:
— Если судить по рассказам, она вовсе никого не спрашивает. Решительная девка, — хохотнул Уго. — Интересно, в постели она такая же дерзкая?
— Тише! — шикнул Хорхе, оглядываясь кругом, не услышал ли кто опрометчивых слов Уго. — Она все же принцесса, и любой патрульный или страж заставы тебе за это может без предупреждения нос с ломать.
— Пусть сперва попробует подойти достаточно близко, — хищно улыбнулся друг, щелкнув костышками пальцев, от яего я только покачал головой.
— Хорхе прав, Уго. Будь осторожнее в словах. Нам сейчас совсем не с руки привлекать
— Может, у нее нос кривой? — предположил Уго уже немного тише.
— Не знаю, в вопросах мирного договора нос играет не самое важное значение, — покачал головой мой бритый наголо кузен. — Думаю, будь у нее даже один глаз, это не остановило бы Ола. Да и слухи ползли бы по горам. Вон как, про саман уже все соседние долины в курсе, а про нос тишина. Тут что-то посерьезнее должно быть.
Покончив с ужином, отказавшись от услуг местной девицы, чье лицо явно свидетельствовало не о самом хорошем состоянии здоровья, мы скрылись в комнате.
— Что, попробуем запустить? — Хорхе скинул грязную куртку на стул, пока Уго блокировал дверь, исключая случайное, или намеренное попадание посторонних в комнату.
— Да, давайте попробуем. Он не мог так сильно уехать, чтобы компас его не достал, — вынув из сумки Хорхе шкатулку, я осмотрел комнату, что нам досталась. Стол казался слишком кривым, чтобы можно было полагаться на точность при его использовании. С тоской посмотрев на кровать, подумал, что придется звать служанок перестилать белье. Иначе спать нам сегодня с клопами.
Расстелив на полу покрывало с одной из постелей, давно не видавшее стирки, я открыл шкатулку. На покрывало, на ровную поверхность легла медная, квадратная пластина размером с моих поторы ладони. Квадрат был разделен на двенадцать секторов, каждому из которых присваивалось название животного.
Вслед за пластиной из шкатулки я вытащил ложку. Тоже из металла, она блестела в свете свечей. В нижнюю часть ложки был вплавлен особый материал, который в идеале должен был указывать на юг. Только нас совсем не интересовало направление классических частей света. В крышку шкатулки, затянутую плотной тканью, были встроены небольшие ящички, подписанные теми же названиями животных, что занимали сектора пластины. Открыв тот, на котором красовалась грозная хищная птица, я вынул браслет из плотного красного шелка. Стянутые нити держали единственную бусину из голубого камня.
— Ну что? Расскажешь нам, где твой владелец? — опустив браслет в ложку, я установил предмет в круглом поле по центру пластины, слегка раскрутив ложку. Пока компас с тихим шелестом двигался, выискивая, с какой стороны подаст признаки присутствия Мигель, я отступил на несколько шагов, чтобы не сбивать тонкое оборудование. Уго и Хорхе тоже замерли, с напряжением ожидая, что покажет нам компас.
Мы почти не дышали, боясь, что носик компаса, изогнутая, как лебединая шея, ручка ложи, опустится вниз, но та медленно крутилась и крутилась вокруг своей оси, строго держась не ниже, чем на пол ладони над поверхностью.
— Не может отыскать, — недовольно фыркнул Уго, когда со стороны ложки послышался тихий скрип. Металл на донышке начал нагреваться.
Подойдя ближе, я осторожно поймал ложку, сняв ее с пластины. Красный браслет Мигеля вернулся в шкатулку, куда за ним отправился и сам компас.
— Наверное гроза, что накрыла соседний хребет, стягивает, — предположил Хорхе. Вцелом я был согласен.
— Попробуем утром, когда небо немного очистится, — решил я, видя недовольство и беспокойство друзей. — По крайней мере, кузен точно жив.
— Это да, — с некоторым облегчением выдохнул Уго, падая на кровать прямо в одежде и закидывая руки за голову. Заворачивая шкатулку с компасом в плотную ткань и убирая на место, я усмехнулся, глядя на приятеля.
— Я бы на твоем месте сперва проверил, не живет ли под покрывалом кто-то еще, — выругавшись, Уго мгновенно скатился с постели на пол, дернув ткань, на которой только что лежал. К моему удивлению, постель была даже почти чистой. Если не считать пары пятен, которые не брала никакая стирка.
— Иногда я все же предпочитаю спать в лесу, чем в подобных ночлежках, — недовольно ворчал Уго, перетряхивая всю постель.
Немного посмеявшись над своим вспыльчивым другом, я, тем не менее, последовал его же примеру, желая провести эту ночь в блаженном одиночестве.
Подол шлафрока промок почти тут же, стоило выскочить на мокрые плиты двора. Домашние тонкие туфли, скользили. Из караульного помещения уже выбежали мои стражи, пытаясь вытянуть толстый засов из петель ворот.
— Калитку! — крикнул Кури, спускаясь с боковой лестницы. В полумраке, блестящими пятнами выхватывая плиты под ногами, вспыхивали фонари в руках слуг.
— Это Таши с людьми из деревни, — повернул голову в мою сторону Чу-шу, чьи мокрые, потемневшие от влаги, волосы липли ко лбу.
— Открывайте быстрее, — над моей головой появился зонт, хоть немного защищая от непогоды.
Тревога поднималась снизу, заполняя желудок неприятной тяжестью.
Когда малые ворота распахнулись, мы увидели старосту и нескольких пожилых мужчин, стоящих у телеги. В повозке, запряженной клячей, едва ли не единственной на всю деревню, сидела женщина, мокрая насквозь. Именно она и кричала, взывая ко мне за помощью.
— Что случилось? — я хотела было шагнуть к ним, но Кури выставил руку, не позволяя сделать шаг вперед. Кивнув Чу-шу, старший из моих стражников ждал, пока молодые воины выйдут за пределы поместья, посмотреть, что же такое произошло.
— Принцесса, тут мальчик, — Чу-шу, осветив застекленным фонарем притихших людей, повернул ко мне свое встревоженное лицо.
— Помогите ему… — женщина, в первое мгновение казавшаяся зачарованной, замерев на свету, встрепенулась и вновь заголосила.
— Тихо! — Я не могла выйти из поместья, и пока не понимала, что на самом деле происходит. Если ребенок болен чем-то серьезным, Кури не позволит внести его сюда. И будет прав, как бы это ни было печально или жестоко. — Дедушка Таши, что с мальчиком? Что случилось?