Мое мерзкое высочество
Шрифт:
Я молча кивнула, чувствуя какое-то сродство и близость с Кьелаттой, не смотря на столь короткое знакомство. Чуть улыбнувшись, словно увидела то, что и рассчитывала, принцесса вновь отвернулась к залу, продолжая:
— Жених, которого одобряют и брат и Ол, в целом хорош. Я еще не видела его, но мои люди приносят много сведений, и я бы, пожалуй, могла бы и рассмотреть его кандидатуру. Только меня останавливает одна маленькая, но очень важная деталь.
— У него уже есть три жены? — предположила я, вспомнив, что последним на эту роль упоминался один их младших ханов Чоно.
Кьелатта
— Они бы не посмели. Только первая супруга. Да и выкуп что за меня предлагают, равный полугодовому содержанию армии Сизых Холмов. — Принцесса намного помолчала, словно в очередной раз обдумывала этот факт. Потом повернулась и посмотрела на меня прямо и серьезно. — Я не могу оставить страну вашей Вивьен. Девушка умна, не спорю, но она не справится со многими вещами.
— Я уверена, что Вив научится, если вы ей позволите, — пусть у нас с нынешней королевой были некоторые разногласия, в ее разумности я не сомневалась.
— А что если я этого не хочу? Не хочу передавать ей все то, что строила столько лет?
— Но… — я совсем запуталась в словах Кьелатты, с тревогой переведя взгляд в зал.
Отце, сидя за третьим столом от возвышения, смотрел на маня с таким выражением, что я невольно поежилась. В нем смешались недоверие и гнев, и все это было столь явным, что я и не сомневалась — мне намеренно позволили это увидеть.
Казалось, что я застряла между нескольких огромных плит, которые могут в любой момент раздавить несчастную Олив, которая сломала чужие планы, и сделать из принцессы лепешку. Чувствуя как нарастает напряжение, как во внезапной тишине зала почти что звенит воздух, я с трудом могла вздохнуть. Хотелось убежать, закрыть глаза, и как в детстве, поверить, что это поможет стать невидимой.
Только с одной стороны все еще давил взгляд отца, а с другой я слышала тихий и пугающе- уверенный голос Кьелатты.
— В течение полугода я передам тебе свою шпионскую сеть. Управлять ей ты сможешь и из Поместья. Это будет даже лучше. А потом…
Я не слушала. У меня начинала кружиться голова и нарастал гул в ушах.
Распорядитель, словно помогая мне взять себя в руки, с силой опустил трость, обитую металлом, на пол, от чего по залу разнеслось долгое, уходящее к потолку, эхо.
— Князь Сафье! — Мне было не знакомо это имя, так что в надежде как-то отвлечься от того, что происходило с моей жизнью, я перевела взгляд в сторону открывшихся дверей. И едва не задохнулась, мгновенно узнав вошедшего.
Голоса и музыка, беготня слуг — в боковом зале, в котором нас попросили подождать вызова, слышимость была хорошей, хотя и не удавалось рассмотреть основного действа.
— Мне все еще не верится, что в тронном зале, наконец, будет присутствовать за столом представитель нашей семьи, — фыркнул Мигель, поправляя ворот непривычного наряда.
— Ну, это-то уже дело решенное. Вряд ли Ол станет что-то менять в последний момент. Тем более, что после войны осталось не так много достойных родов.
— Да, конунгу стоило сразу внимательнее отнестись к наследникам, оставив мальчишек в столице, а не назначать этих зеленых юнцов на должности командиров, посылая в самое пекло, — ворчливо отозвался Хорхе.
Я был с ним согласен. Нам не раз приходилось видеть, как почти подростки, старшие наследники вели свои небольшие отряды воинов прямо в ловушку, выполняя приказы столь же неразумных и неопытных командующих. Это продолжалось вплоть до того часа, как сам Назарат лишился единственного сына по глупости одного из командующих, хотя принц и считался весьма опытным полководцем, в сравнении с остальными. Войну слишком долго не воспринимали всерьез, рассчитывая на легкую победу.
Но такая потеря не могла остаться без последствий, и именно тогда великий герцог реорганизовал армию. После того, как оплакал наследника.
— Это дело решенное, — повторил я, вспоминая, сколько на самом деле надежных людей осталось у молодого правителя, и кого можно было бы поставить на границах и в отдаленных регионах взамен прежних баронов.
— Ваше сиятельство, лорды, вас ожидают, — распорядитель с поклоном появился в дверях, приглашая нас ко входу в тронный зал.
Трость с грохотом опустилась на пол, от чего эхо, волнами пошло вверх, рассыпаясь и ослабевая неровным гулом. Распорядитель отступил в сторону, приглашая нас войти.
Первое мгновение глаза никак не хотели привыкать к ярким огням и бликам на богатой одежде, но стоило сделать несколько шагов, как я уже не мог отвести взгляд от одной единственной точки. Все остальное покрылось дымкой, рябью за которой ничего не удавалось рассмотреть, а в центре этого марева, как райская птица, ярка я и прекрасная, сидела моя знакомая незнакомка.
Огромные темные глаза, которые, казалось, занимали сейчас половину лица, яркая вышивка и фениксы в короне. Олив выглядела так, словно родилась принцессой, а я только удивился, как мог принять такую девушку за служанку, пусть и благородного происхождения. В ней даже сейчас, когда девушка никак не могла справиться с выражением паники и удивления на лице, в каждой черточке чувствовалась порода.
Подняв рюмку, Олив залпом выпила вино, явно не замечая заинтересованного взгляда Кьелатты, сидящей рядом. Теперь принцесса, когда между нами оставалось не более десятка шагов, принялась отводить взгляд, словно я все еще мог бы ее не узнать. Может, это было бы возможно, если бы я не слышал тех слов, сказанных свистящим шепотом, все же макияж и наряд немного меняли облик девушки, но не теперь. Сейчас я был готов спорить на что угодно, что сумел бы разглядеть Олив даже в лохмотьях нищенки, узнавая и походку, и характерные движения рук.
— Приветствую, — Ол поднялся со своего места, спустившись на несколько ступеней, выражая тем самым почтение к нам и вызывая недовольство тех, кто сидел за столами.
С трудом отведя взгляд от Олив, я склонил голову, слыша, как за спиной шуршат одежды моих кузенов и дальних родственников.
— Более десяти лет назад род ди Кламеро был несправедливо и бездоказательно лишен всех титулов и земель, — молодой конунг поднял голову, окидывая строгим взглядом присутствующих, словно это кто-то из них был виновен в злоключениях нашей семьи.