Мое призвание

Назимов Константин Геннадьевич

— Общался с господином полковником, — кивнул в сторону операционной. — Аристарх Викторович не пожелал меня отпускать.

— Гм, простите за назойливость, — потер щеку Марк Захарович, потом прикрыл рот и зевнул, — но почему вы не объяснились и не ушли от господина Сбруева?

— А вы не догадываетесь? — хмыкнул я.

— Нет, — озадаченно посмотрел на меня целитель.

— Из камеры не так-то просто выйти.

— Вот это номер! — рассмеялся Лейбман. — Александр Иванович, прошу, дайте обещание, что эту историю расскажите в деталях. Чтобы своего тюремщика спасать от неминуемой

смерти, такого не припомню!

— При случае мы обязательно это обсудим, если господин полковник не станет возражать, — кивнул я.

На этом мы с хирургом-целителем этот разговор завершили, в том числе и благодаря жандарму, на которого закончило воздействовать мое сонное плетение, а сестры милосердия не сообразили дать снотворного. Нет, ни в коей мере последних не виню, им распоряжений Лейбман не давал.

— Господа, что со мной? — ощупывая перевязанную шею с затылком и плечо, спросил Сбруев, когда мы к нему вернулись по просьбе сестры милосердия.

— А что вы помните? — уточнил Марк Захарович.

Полковник наморщил лоб, на меня посмотрел и сказал:

— Если правильно понимаю, то вы меня спасли. От всего сердца благодарю, — он приложил ладонь к груди и склонил голову, но потом глубоко вздохнул и продолжил: — У меня вернулся слух, рука побаливает, как и шея, но обрели подвижность. Что вы сделали?

— Достали осколки от взрывного магического артефакта и ликвидировали их воздействие, — сказал я, а потом продолжил: — Благодарите господина Лейбмана, он первоклассный хирург-целитель. Со своей стороны рекомендую пару дней находиться под наблюдением, а сейчас, простите, позвольте откланяться.

— Александр Иванович, спасибо, — выдохнул полковник и дернул себя за ус. — Простите за те подозрения и обвинения, которые выдвигал.

— Понимаю, ваш долг такой, — пожал плечами, а потом усмехнулся: — Вы же все равно продолжите моими делами интересоваться.

Господин Сбруев неопределенно хмыкнул и не стал отнекиваться. А вот Марк Захарович хмуро на жандарма посмотрел, хотел что-то резкое сказать, но промолчал. Думаю, он Аристарху Викторовичу еще выскажет, они с ним в хороших отношениях. Я же задерживаться не стал, откланялся и направился домой. Пролетку удалось поймать спустя десять минут, ночью извозчиков на улицах города немного, а дороги пусты. Через пятнадцать минут, тройной тариф и я уже вхожу в парадное. В голове только две мысли: в душ и в койку. Главное, чтобы Кати спала, а то не уймется пока про отца не узнает.

— Тихо, — отворив дверь шепнул я и для наглядности приложил палец к губам.

Напротив меня стоит Натали и явно собиралась воскликнуть. Вовремя успел вокруг нее воздух сгустить, чтобы не перебудила всех в доме.

— Устал, спать иду, с господином Сбруевом все отлично, — произнес, а потом махнул рукой и сказал: — Теперь готов выслушать твои вопросы, но только не ори.

— К господину Штерну завтра идем или мне его предупредить о переносе операции? — внимательно посмотрела на меня баронесса и добавила: — Вы далеко не в лучшей форме.

— Восстановлюсь, — отмахнулся я. — Проследи, пожалуйста, чтобы ни одно из зелий не забыли. И, надеюсь, господин Вертлугин нам поможет.

—

Он обещал прийти с дочерью, — напомнила Натали, а потом спросила: — Мы счет жандармскому управлению выставляем или вы не возьмете с них денег?

Честно говоря, она меня своим вопросом озадачила. Об оплате своих услуг не думал, но Сухарева права. Нам жить-то на что-то нужно, в том числе и аренды оплачивать. Другой вопрос, сколько запросить?

— Ну, скажем, полторы тысячи, — подумав, сказал я, прикинув расход в своем источнике.

— Хорошо, выставлю такой счет, — кивнула Натали.

— Кати про отца рассказала? — уточнил у своей компаньонки.

— Да, сразу после того, как дала сонный порошок, все ваши инструкции выполнила, не переживайте. Госпожа Островская чувствует себя хорошо, почти избавилась от недуга и, скорее всего, после пробуждения ее ничего не будет беспокоить.

— Кроме слабости и переживаний, — усмехнулся я. — Все до десяти утра не буди, чего бы не случилось. Хорошо?

— Договорились, — кивнула Натали.

— Вот и отлично, тогда отдыхай, тебе силы тоже понадобятся, — махнул ей и направился в сторону своих апартаментов.

Выспался отлично! Источник полон, а завтрак, приготовленный совместно Кати и Натали, оказался сытным и вкусным. Островская порывалась что-то расспрашивать, но попросил ее не мешать мне обдумывать предстоящую замену хрусталиков. Все же сразу два глаза подвергать такой процедуре не очень разумно. Что если все пойдет не по запланированному сценарию? Накручивать себя не стал, не в моих это привычках.

Без десяти одиннадцать, я звонил в дверь квартиры господина Штерна. Ее отворил Василий Петрович и широко улыбнувшись сказал:

— Доброго вам денечка! Уже не чаял, что придете, переживал, а не случилось ли чего.

— Здравствуй, Василий Петрович, у нас все по плану, — ответил я, а потом уточнил: — Господин Вертлугин с дочерью еще не пришли?

— Вас дожидаются, с профессором беседуют, — кивнул дворецкий.

— Замечательно! — обрадовался я.

Нет у меня желания затягивать операцию, но небольшие сомнения есть. О них господину Штерну и сказал, когда со всеми поздоровался. Честно говоря, не у меня одного тревога присутствует. Заметно нервничает Мария и Натали, господин Вертлугин в меньше степени, но и его нервозность стороной не обошла. Один Филипп Генрихович спокоен аки удав.

— Господин Воронов, мы с вами об этом говорили, и я настаиваю, чтобы оперировали оба глаза, — безапелляционно заявил профессор. — Поймите, если на такой шаг пошел, то сделаю и второй, даже если в предложенном вам варианте ничего не получится. Совсем ослепну? А чем рискую? Сейчас-то так же ничего почти не вижу и такое состояние ухудшается. Поверьте, знаю о чем говорю!

— Что ж, воля ваша, — развел я руками.

— Василий, принеси бумаги, которые нотариус заверил! — громогласно объявил Штерн. — В них даю свое согласие на экспериментальное врачевание и объявляю свою волю в случае неудачи. Разумеется, к вам никаких претензий. Но сделал исключение, уж простите старика, но понимаю, что задействованы не только вы, взял на себя смелость и увеличил гонорар.