Мое сердце между строк
Шрифт:
Ну, вероятно, я просто положусь на то, что идея появится под давлением. Прежде чем успеваю обдумать это, я звоню.
Ничего не происходит.
Я звоню еще раз, как будто это могло что-то изменить. Никого нет дома. Я даже представить себе не могла, что Жасмин Якобс не будет дома.
Внезапно дверь гаража открывается как по велению колдовства. Я делаю шаг в сторону.
Через мгновение из-за угла появляется машина и въезжает к дому. Это красный миниавтобус, у нас был такой, когда я была ребенком. Со стороны водителя выходит женщина с хозяйственной
— Привет, — говорит она. — Я могу тебе чем-нибудь помочь?
То, что это Жасмин Якобс понимаю я по красным волосам и ее лицу, которое видела на фотографии в книге. Только этот вариант Жасмин Якобс не выглядит даже половину так же эффектно. Она одета... ну как домохозяйка.
— Я, эм, меня зовут Делайла МакФи и я — ученица, — заикаюсь я. — Я делаю проект об авторах и хотела бы спросить, не могли бы вы дать мне интервью.
Она улыбается немного грустно. — Я уже долгое время больше не автор, — говорит она. — Вероятно, тебе лучше поговорит с кем-нибудь другим.
— Нет! — кричу я. — Мне нужны непременно вы!
Она смотрит на меня немного более испуганно, чем в начале. — Боюсь, что не могу тебе помочь, Делайла. Эта часть моей жизни закрыта, — она идет к двери и следит за тем, чтобы держаться на расстоянии от меня.
Я не могу вот так отступить.
Сейчас, когда я так близка к цели.
— Пожалуйста, — прошу я. — Ваша книга так много значит для меня, — я лезу в рюкзак и вытаскиваю сказку, которая, к моему удивлению, заставляет остановиться Жасмин Якобс.
Она протягивает руку и проводит по переплету так, как будто книга была бесценной.
— Для меня она тоже значит очень много, — шепчет она.
Затем она улыбается мне. — Хочешь войти внутрь?
— Люди, от которых я получаю письма фанатов, в большинстве случаев гораздо старше чем ты, и они собирают пилы и инструменты для пыток, — говорит Жасмин, пока ставит тарелку с кексами на стол. — Я осталась в памяти людей только как писательница криминальных романов. Едва ли мои читатели вообще знают, что я написала сказку.
Ее взгляд останавливается на книге, которая лежит на столе. — Это моя любимая книга, — рассказываю я. — Я знаюсь наизусть каждое слово.
Жасмин улыбается. — Это оригинал, — говорит она.
— И по ошибке она попала в ящик с детскими игрушками и одеждой, которые я хотела пожертвовать для блошиного рынка. Я всегда спрашивала себя, что случилось с книгой.
Позади нее находились книжные полки, которые я видела в будущем Оливера, и камин тоже там. Так странно все это видеть в настоящем,
реальное и физическое, но Оливера все еще здесь нет.
Вид из главного окна сковывает мой взгляд. Я почти на сто процентов уверена, что видела его. Но как такое может быть?
Я никогда не бывала здесь раньше. Затем я понимаю, страница пятьдесят девять. Когда Оливер сражается с Раскуллио, и он вылетает из окна башни. Она использовала его для
Глаза Жасмин следуют за моим взглядом. — Страница пятьдесят девять, — утверждает она. — Для иллюстраций книги я использовала вдохновение мест, которые я знаю. Банкетный зал в замке — это точный оригинал зала, в котором проходила моя свадьба. Вечный пляж выглядит как остров, на котором я провела медовый месяц, она пристально смотрит на свои колени. — Я писала историю после того, как мой муж умер от рака. Он боролся в течение года, но, наконец, проиграл битву. Сказка была способом, справиться с этим. И помочь моему сыну справиться с этим.
Внезапно я чувству. Себя нехорошо. Так много книга значит для меня, но для Жасмин она значит несравненно больше. — Мне так жаль, — говорю я.
— Уже все хорошо. Уже прошло много времени. И это причина, почему для меня это было своеобразным облегчением, что книги больше нет в доме. Так, как будто с ней часть моей жизни, грустная часть, закончилась, —
она хватает книгу. — Я уже долгое время не читала ее, — говорит она и открывает сорок третью страницу.
Онливер смотрит вверх, он думает, что я читатель.
Но тогда он замечает Жасмин. Его глаза округляются, он узнает в ней женщину из своего будущего.
Жасмин проводит пальцами по шевелюре Оливера. Я чувствую боль в животе при воспоминании о том, какие его волосы на ощупь, какие они сильные. — Удивительно, — шепчет она. — Он выглядит именно так, каким я его представляла себе.
Я не понимаю, в конце концов, она была той самой, кто нарисовал Оливера. Поэтому он должен же выглядеть так, как она представляла себе.
Жасмин смотрит на меня. — Ты же здесь не ради интервью для школьного проекта, — это не вопрос, а утверждение.
— Нет, — подтверждаю я и делаю глубокий вдох. — Я пришла, чтобы просить вас, не могли бы вы изменить конец.
Она слегка улыбается. — Ты сама пишешь, Делайла? — спрашивает она.
— Нет, я предпочитаю читать.
— Ага, — отвечает Жасмин. — Тогда ты не сможешь понять.
— Что именно?
— Что это больше не в моих силах изменить историю. В начале, возможно, она принадлежала тебе, но теперь она твоя и каждого другого, кто прочитал эту книгу. Чтение — командная работа. Автор строит дом, но читатель создает в нем уют.
— Но если вы создали ее, вы можете ее изменить.
— Зачем я должна изменить ее?
— Потому что, — говорю я. — у нее не счастливый конец. Я не могу объяснить, почему.
— Спорим, что можешь.
— Один из персонажей сказал мне, — закрываю я глаза с уверенностью, что Жасмин Якобс считает меня сумасшедшей. Но к моему удивлению, она только кивает, когда я открываю снова глаза.
— Со мной всегда разговаривали персонажи, — объясняет Жасмин. — Я думаю, каждый писатель подтвердил бы это. Но Делайла, если бы я изменила конец, история уже существует в воспоминаниях всех ее читателей. Как и история, которую уже однажды рассказали, нельзя больше ее стереть с лица земли.