Мое тайное соглашение
Шрифт:
— Вы же сейчас не серьезно, правда?
Ну что ж, по крайней мере отвечать вопросом на вопрос я умею мастерски.
— Разве это похоже на шутку?
— Мне кажется — очень, — пытаюсь сфокусировать взгляд на его лице в целом и надеюсь, что выгляжу в этот момент искренне ошеломлённой. На самом деле, сердце в груди бьется с такой силой, что мою панику можно действительно принять за недоумение. — И почему вы спрашиваете?
— Пока не понял.
— Простите? — делаю вид, что пытаюсь понять к чему он клонит.
— Ты работаешь на меня, и я задаю вполне логичный вопрос,
— Что значит «ошиваюсь»? — словно эхом повторяю я.
— Хотелось бы услышать что-то более оригинальное.
Кажется, он теряет терпение и, опираясь двумя руками о мой стол, наклоняет лицо ещё ближе.
— Кажется, я задал вполне конкретный вопрос, на который хочу получить такой же конкретный ответ.
— Я вообще не в курсе, кто этот Стоун, и почему он ваш главный конкурент. Вы наняли меня сделать проект, остальное меня не касается, — сытая по горло горьким кофе и его нападками, воинственно поднимаюсь со своего места. Я готова отправить его хоть к чёрту, если потребуется. — Мы пару раз разговаривали, что никак не противоречит моим должностным инструкциям. Так что будем считать, что нас не связывает ничего.
— И о чем же вы разговаривали?
— О лошадях и домиках для Барби, — невозмутимо отвечаю я и смело смотрю ему в глаза, тут даже сочинять не пришлось. — К нашей работе, насколько мне известно, это не имеет никакого отношения.
— Что ж, будем считать, что я тебе поверил, — сквозь зубы цедит Норт.
— Будем считать, что это кого-то волнует, — фыркаю я, не сдержавшись, и, оставив его стоять возле стола, быстрым шагом удаляюсь по коридору в сторону выхода. Позавтракать я так и не успела. Что ж.
Пусть думает, что хочет. Доказательств у него нет. Со стороны мою реакцию можно принять за оскорбленное самолюбие. Не так должен проходить разговор с заказчиком, который за свой счёт привез нас с командой в другую страну, но ничего не могу с собой поделать. Я просто не создана для этих игр, не могу справиться с нервами и очень близко к сердцу воспринимаю все происходящее. Зря я на это согласилась, с самого начала было понятно, что это плохая идея.
Прихожу в номер и, чтобы хоть как-то отвлечься, сажусь за расчеты. Работа занимает мозг привычными вещами, доведёнными до автоматизма, и я, наконец, погружаюсь в нее с головой, на время забыв о том, что так терзает мою душу. О темноглазом мужчине, который прошлой ночью прижимал меня к себе, слушая мое сбившееся от температуры дыхание. Давал таблетки по расписанию и прикладывал влажные полотенца к моему лбу.
Думать о чем угодно, кроме этого. Ведь если я начну размышлять о том, что именно заставило его быть эти две ночи рядом со мной в душном номере, проверяя температуру, ни к чему хорошему это не приведёт. Пока не думаешь, это не кажется реальностью.
Но в горячке был только один из нас. Если я была в бессознательном состоянии, то он осознанно выбрал находиться здесь. Был рядом — именно тогда, когда нужно. Эндрю Стоун, глава строительного холдинга, неописуемый красавчик на которого пускают слюни все известные мне особы женского пола.
Выключаю
Возле двери с номером 525 я останавливаюсь. Несколько секунд пытаюсь собраться с мыслями, набраться смелости. И, осознав, что чем больше стою, тем сильнее трушу, быстро стучу в дверь.
Эндрю появляется на пороге меньше, чем через минуту, прижимая телефон плечом к уху, и хмурится при виде меня. В трубку что-то безостановочно говорят, я вопросительно поднимаю вверх бровь, и он отступает в сторону, давая мне пройти. Ну спасибо.
Знаком руки он просит немного подождать, и продолжает давать по телефону указания о ходе строительных работ, очевидно, одного из своих текущих проектов.
Я усаживаюсь на диван в просторной гостиной его номера, который, конечно же, в несколько раз больше и шикарней моего. Кожа мягко скрипит подо мной. От нервного напряжения я бесконечно тереблю длинные рукава своего розового свитера, но поняв, что с таким успехом скоро буду выглядеть как Пьеро, наконец, прекращаю это бесполезное занятие и устало вздыхаю.
— Что случилось?
От звука мягкого голоса по телу тут же разливается тепло, мне безумно хочется вскочить и уткнуться носом ему в грудь, чтобы, наконец, в полной мере насладиться своим безумием. Телефонный разговор он, очевидно, закончил, и теперь стоит рядом с диваном, внимательно глядя на меня.
— Норт случился, — отвечаю я, и мой голос звучит как-то подавленно.
— Что? — он заметно напрягается и, кажется, становится еще выше ростом.
— Утром в ресторане он спрашивал какие отношения нас с тобой связывают.
— И что ты ответила? — глаза сужены, но больше ничего не выдает его беспокойства.
— Возмутилась и ушла, вроде получилось убедительно, — неуверенно заканчиваю я.
Ищу в его лице поддержку, похвалу, что угодно, кроме этого напряженного молчания. Но не нахожу. Против воли начинаю чувствовать себя виноватой, хотя не понимаю, что еще я могла сказать или сделать.
— Cкажи что-нибудь? — выходит почти жалобно.
— Тебе лучше уйти.
От холодного тона я невольно вздрагиваю. Не это я ожидала от него услышать. От мягкости не осталось и следа. Перевожу взгляд на мужчину перед собой, словно проверяя, точно ли попала в нужный номер?
— Уйти? — словно эхом переспрашиваю я. — Тебе не кажется, что нам следует все обсудить?
— Нечего обсуждать, — отрезает он.
— В каком это смысле «нечего»?
— А что, ты думаешь, происходит? — наконец переводит на меня взгляд. Ох, дело плохо.
— В том-то и дело, что я не знаю, что думать! Ты целуешь меня, спишь со мной в одной постели, боже… Да мы почти занялись сексом! А теперь говоришь мне уйти?
— Это было ошибкой.
Я застываю от этих слов. Не думала, что будет настолько больно. Но ведь это неправда. Он прекрасно это понимает! Он ведь не слепой.