Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут

Крамер Марина

– И кто же тебе преподнес такую информацию, моя любимая? – спокойно спросил он, пытаясь ухватить Алену за руку, но она увернулась:

– Какая разница, кто, когда, главное – что! Гриша, давай хоть раз поговорим спокойно и честно о нашей с тобой жизни!

– Давай, – согласно кивнул Григорий, тоже садясь. – Говори.

Алена встала с постели и заметалась по спальне, пытаясь взять себя в руки. Она не могла начать этот разговор, просто не могла заставить себя произнести фразу о криминале, в котором замешан Григорий. А он молчал и смотрел на нее, улыбаясь.

– Тебе смешно?! – поразилась Алена, заметив эту улыбку.

– Смешно, – подтвердил он. – Смешно, Аленушка. Зачем ты завела этот разговор,

если не можешь решиться сказать главное? Ну, давай, я тебе помогу. Ты хотела спросить, правда ли то, что твой любимый супруг Гриша является одним из тех, кого по телевизору зовут «главой организованной преступной группы»? Или проще – криминальным авторитетом? Нет, и никогда им не был. Вот Ванька Мазеев – тот да, крупная персона. И его охранная фирма не что иное, как официальное прикрытие того, чем он на самом деле занят. И то, что на мою фирму никто не покушается и не наезжает, тоже заслуга Ваньки. Тебе полегчало от этого знания, дорогая? Или теперь ты будешь меньше любить меня, а? – Он поймал Алену за край ночной рубашки и рванул на себя. – Иди ко мне, моя маленькая… вот так… – Он уложил ее к себе на руки и принялся укачивать, как ребенка. – Измучилась совсем, глупышка… – прошептал он, целуя ее. – Боялась спросить? – Она кивнула, не открывая глаз, и Гришка засмеялся: – Ну ты даешь, Грачева! Ты меня боишься, что ли? Уж кому говорить, только не тебе! Никогда в жизни я не сделаю ничего, что могло бы навредить тебе или мальчишкам, Аленка!

– Гриш… а сегодня… что это все-таки было, а?

Он помолчал несколько минут, машинально поглаживая ее лицо кончиками пальцев, и от этих движений Алене было щекотно. Пауза затягивалась, тишина заполняла комнату, становясь угрожающей. И тут раздался детский плач из соседней комнаты. Алена моментально очнулась и вскочила на ноги:

– Павлик… – и метнулась в детскую.

Григорий до сих пор не мог различить абсолютно одинаковых мальчиков, а Алена узнавала их даже по голосу, безошибочно определяя, кто плачет – Иван или Павел. Гришка тоже поднялся и пошел в детскую. Жена сидела на стуле у одной из кроваток и кормила проснувшегося сына. Грач привалился к дверному косяку и наблюдал за ней с улыбкой – Алена стала еще привлекательнее, чем до родов, ее тонкая фигурка чуть округлилась и приобрела какую-то дополнительную пикантность, а грудь добавила едва ли не два размера. И сейчас, с ребенком на руках, жена вдруг сделалась еще более желанной и беззащитной одновременно. Сегодняшний разговор доказал это – бедная девочка мучилась догадками и боялась спросить у него напрямую, добывала информацию какими-то окольными путями. Интересно, кто просветил ее, уж не Витя ли случайно?

Григорий хорошо относился к Боксеру, уважал за профессионализм, но иногда не мог понять его поведения. То молчаливый, а то разговорится так, что не переслушаешь. То спокойно разведет любую проблему, а то на ровном месте может устроить бойню. Одно время Григорий подозревал, что у Витьки контузия, все же человек прошел Чечню, однако Ванькины люди навели справки в госпиталях и не нашли ничего. В общении с Аленой Боксер всегда был одинаковым, без вспышек гнева, она никогда не жаловалась, наоборот, хвалила его и отзывалась всегда хорошо. Они нашли какие-то общие темы для разговоров, вместе гуляли с огромной коляской, и Григорий был спокоен и за жену, и за детей – знал, что лучшего телохранителя просто нет. Но вот если Витька начал наговаривать Алене…

– Уснул… – пробормотала тем временем жена, осторожно укладывая сытого и моментально засопевшего Павлика в кроватку. – А Ванька не проснулся, надо же… – Она перешла ко второй кроватке и нагнулась над вторым сыном. – Спит… Идем, Гриш…

Она на цыпочках подошла к мужу, и тот задержал ее в дверях, прижимая к себе и вдыхая теплый молочный запах. Потеряв

контроль, Гришка подхватил ее на руки и почти бегом вернулся в спальню, опустил Алену на кровать и сам навалился сверху, не в силах больше сдерживать себя. Он чувствовал, как ее тело подается навстречу, как выгибается талия, как из груди вырывается хриплый стон. Она опять была его, вся его, как в первый раз…

– Аленушка… красотуля моя… – шептал он ей на ухо, не переставая двигаться.

Алена вздрагивала от его прикосновений, от дыхания, ласкавшего кожу. Когда же он, уставший, откатился от нее, она, собрав остатки сил, положила голову ему на грудь и прошептала:

– Грачев… ты восхитительный… мне так хорошо с тобой…

– Мамуля… вставай, родная, мы с голоду опухли… – проговорил над самым ухом муж, и Алена открыла глаза.

Гришка сидел на кровати взъерошенный, в трусах, и держал на руках мальчиков. Ванька спокойно рассматривал что-то на потолке, а Павлик возился и недовольно сопел. Он обладал отменным аппетитом, всегда ел первым и не отрывался от груди до тех пор, пока не вытягивал из нее все до капли. Иван же в этом плане был совершенно другим – он тоже любил покушать, но мог и потерпеть, тогда как его младший братец поднимал ор, если мать опаздывала хоть на минуту. Приложив Павлика к груди, Алена протянула руку и погладила Ивана по темноволосой головке. Мальчик, учуяв родной запах, завертелся на руках у отца, закряхтел, и Гришка поспешно встал с кровати и принялся ходить по комнате:

– А вот мы с тобой пойдем картинку посмотрим, пока мама Пашку кормит, да?

– Забирай, – Алена протянула накормленного младшего. – Иди, Ванечка, к маме…

Поменявшись детьми, они улыбнулись друг другу, и Григорий поцеловал жену в щеку:

– Не дали мы тебе поспать, мамуля… Уже быстрее бы их на бутылки перевести, тебе полегче станет…

– Чушь не пори! – возмутилась Алена, укладывая жадно чмокающего Ваньку удобнее. – Что может заменить грудное молоко? Пока есть, буду кормить.

Закончив с кормлением сыновей, Алена принялась приводить в порядок и себя, а Гришка, уложив близнецов на кровать, развалился у них в ногах и наблюдал за женой, медленно водящей расческой по белокурым волосам. Тихое семейное утро было испорчено звонком Мазея. Гришка поговорил минут пять, помрачнел и начал собираться. Алена с детьми на руках вошла к нему в кабинет в тот момент, когда он заталкивал в кейс какие-то бумаги.

– Куда ты?

– Дела, – коротко бросил Григорий, на ходу чмокнув жену в щеку. – Буду поздно, ты не жди, ладно?

Во дворе взревели моторы, Алена подошла к окну и увидела, что муж взял с собой всю охрану, а это значило, что произошло что-то серьезное. Со вздохом прижав к себе детей, она вернулась в детскую, уложила их в кроватки и села рядом с пеленальным столиком, сложив на скрещенные руки голову. Вот опять…

Неслышно вошел Боксер, остановился неподалеку от хозяйки:

– Алена Сергеевна… вы идите, отдохните немного, а я посижу здесь.

– Я не устала, – глуховато проговорила она, не поднимая головы. – Куда уехал Гришка?

– Не знаю.

– Врешь! – вскочила вдруг Алена. – Врешь ты все! Все ты знаешь, ты ведь начальник охраны, ты не можешь не знать!

– Не кричите, детей разбудите! – негромко велел он, взяв Алену за плечи. – Да, я знаю. Но сказать не могу, даже не просите. Вернется – спросите у него.

Алена прекрасно понимала, что ничего спрашивать у мужа не станет, да он и не скажет, если не сочтет нужным, а подставлять Виктора, приставая к нему с расспросами, не хотела. Значит, придется смириться и молчать, как обычно. Она переживала не только за себя и детей, но и за мужа, потому что никто не знает, чем может закончиться его поездка. Особенно если учесть вчерашнее…