Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут
Шрифт:
– Я не понял – ты сильно грамотная? – лениво произнес браток. – Сейчас под второй глаз фару нарисую.
– Не надо, – попросила Алена, пытаясь стоять ровно и не трястись. – Идемте.
На всякий случай она даже не взглянула на больного, лежащего на каталке, вообще боялась оглянуться или сделать лишнее движение, памятуя о перелете через пост. В палате все было готово – постель расправлена, свет горит…
– Перекладывайте на постель, – сказала Алена парням, вошедшим за ней, и убрала одеяло.
Они
«Господи, я подобного и не видела никогда», – пронеслось в Алениной голове. Перед ней лежал такой мужчина, что у нее заныло внутри от желания хотя бы просто прикоснуться. Поспешно накинув одеяло на это великолепное тело, Алена, вспыхнув, выскочила из палаты. За ней вышел тот самый браток, что так небрежно заставил ее показать им дорогу.
– Слышь, кукла, ты за старшую тут? – взяв Алену за локоть, спросил он.
– Сейчас – да.
– Короче, подруга, сделай все, как папе родному бы сделала.
– У меня нет папы.
– Твои подробности. Главное, чтобы все было правильно, и в обиде не будешь, – с этими словами он сунул ей в нагрудный карман зеленую бумажку, не забыв при этом пройтись пальцем по груди. Алена отпрянула, вытащила деньги и запихнула их ему за воротник футболки.
– Я зарплату получаю.
– Ну, как знаешь.
Алена взяла историю и побрела в процедурный кабинет заряжать капельницу. Судя по титульному листу карты, пациенту было тридцать лет, звали его Григорием Валерьевичем Грачевым. В графе «профессия» стояла расплывчатая запись «частный предприниматель». Ну конечно! С каких пор частные предприниматели гуляют с такой охраной? Имелись у гражданина два огнестрельных ранения в левое плечо и левое подреберье, его прооперировали, удалив селезенку.
«Чует мое сердце, побегаю я сегодня, а мне ведь еще и завтра до пяти работать. Черт возьми, почему так не везет? И не наше отделение сегодня принимает, а этого к нам закинули, видимо, и правда не так прост».
Алена взяла жгут и стойку с капельницей и пошла к больному. Охрана его уже вполне освоилась в больнице, сняв куртки и расположившись во второй комнате на диване. Двое сидели с больным – один в изголовье, другой в ногах. При Аленином появлении оба вскочили, вынув пистолеты. У нее от страха затряслись руки.
– А, это ты! – протянул один, пряча оружие. – Заходи, чего встала?
Он посторонился, насмешливо оглядывая побелевшую от страха медсестру, и, так как она не шевелилась, подстегнул:
– Ну? Сквозняк будем разводить, или ты уже войдешь все-таки?
Алена вошла, опустив стойку возле кровати и касаясь руки больного окоченевшими вмиг пальцами. Он вздрогнул и открыл глаза – холодные синие льдины уставились ей в лицо.
– Григорий Валерьевич, вы, может, пить
– Нет. Ты кто? – спросил он у девушки чуть хрипловатым голосом.
– Алена.
– Где я?
– В больнице, у вас плечо прострелено и левый бок. Дайте мне руку, пожалуйста, я поставлю капельницу, – попросила она, теряясь под его взглядом.
Он вытянул руку и сжал кулак, вена надулась в палец толщиной, но руки у Алены ходили ходуном, она боялась даже притронуться.
– Кто девчонку напугал? – негромко спросил он, глянув в сторону охраны. – Ты, Кочан? Кочерыжку вырву.
– Да я ничего, – пожал плечами Аленин знакомец.
– Вышли все! – велел Грачев, и вмиг никого не стало. – Коли, не бойся, – сказал он, закрывая глаза.
Алена собрала нервы в кулак и быстро вколола в вену, укрепила иглу пластырем.
– Посиди со мной, Алена, – попросил Грачев, не открывая глаз.
– Мне нужно работать…
– Немного, пять минут, прошу тебя…
Она присела на табуретку возле кровати. Здоровой рукой он взял ее пальцы, и от неожиданности Алена вздрогнула.
– Ты меня боишься? – удивился Грачев. – Не надо, не обижу. Откуда синяк такой?
– Было дело, – уклонилась она от ответа.
Его пальцы нащупали тонкое обручальное кольцо на правой руке.
– Ты замужем?
– Да, – вздохнула Алена, вспомнив о своем драгоценном супруге, который сейчас наверняка сидит в каком-нибудь баре со своими дружками и пьет пиво.
– И давно?
– Три года.
– И дети есть?
– Нет, – «к счастью», добавила она уже про себя.
– Сколько же тебе лет? – продолжал допрос Грачев, не выпуская ее руку.
– Двадцать три, – она поднялась, собираясь уходить, но он удержал:
– Побудь еще немного.
– У меня очень много работы, правда. Я ведь приду к вам убирать капельницу… Пожалуйста, если это возможно, попросите свою охрану не вынимать оружие, это очень пугает, я могу сделать что-то не то.
– Хорошо. Но ты точно зайдешь? – недоверчиво спросил он, не выпуская ее пальцев.
– Куда же я денусь! Я еще и завтра приду перевязки делать.
– Разве ты утром не сменишься? – удивился Грачев.
– Нет, я до пяти работаю.
– Кошмар.
– Я привыкла.
Аккуратно высвободив пальцы, Алена вышла из палаты, Кочан, стоявший за дверью вместе с остальными, увязался за ней следом.
– Слышь, а нельзя поменять местами кровать и диван? А то он лежит как на ладони, чуть что – сразу грохнут.
– Кто? – удивилась она.
– Желающих полно, – усмехнулся Кочан. – Так можно?
– Меняйте, мне-то что?
– Отлично. Слушай, а ты ничего, красивая, да и не борзая вроде, я таких люблю! – подмигнул он. – Может, поладим?
– Нет.
– А что так?