Могила для горбатого
Шрифт:
От вина майор категорически отказался:
— Извините, на работе не пью, — и принялся за борщ. А вот готовить девушке следовало бы подучиться. Шатохин сам неплохо стряпал и любил вкусно поесть. Ничего, со временем и этому ремеслу научится. — А что, Семен Павлович, у сестры вашей детей, разве, нет?
— Почему нет? — выпив стаканчик вина, словоохотливо отозвался Чугунов. — Есть. Сын и дочь. И внуков четверо. Да все они, как и наши дети, в Россию подались. Здесь перспективы-то для них нет.
— А вы сами не собираетесь?
— Куда
На второе была картошка с мясом. Это блюдо оказалось намного вкуснее предыдущего, и Шатохин ел с удовольствием. За чаем разговор возобновился.
— Кто обнаружил Серебрякову? — спросил майор.
— Я, — отозвалась, скромно сидевшая за столом Ксения.
Шатохин перевел взгляд на внучку Чугуновых и, не скрывая своей симпатии, мягко сказал:
— Что ж, Ксюша, рассказывай, как дело было.
Стараясь ничего не упустить, девушка подробно рассказала о том, как нашла утром Клавдию Павловну.
Внимательно выслушав внучку Чугуновых, Шатохин задал вопрос:
— А ночью никто из вас ничего подозрительного не слышал?
— Я, как будто, слыхала, — подумав, виновато призналась Нина Сергеевна. — Вроде, машина урчала и собаки лаяли. Но я не придала этому значения.
Шатохин встрепенулся:
— Время запомнили?
— Я думаю, было это в первом часу ночи, — после непродолжительной паузы неуверенно сказала Чугунова. — Но не берусь утверждать. Я слышала звук мотора и лай собак в полусне, и как мне показалось, вскоре после того, как легла в постель.
— Больше никто ничего не слышал? — майор вопросительным взглядом поочередно посмотрел вначале на деда, потом на внучку. Постольку поскольку они молчали, задал следующий вопрос: — Как вы думаете, кто мог ограбить вашу родственницу?
Ответил Семен Павлович:
— Наверное тот, кто хорошо знал, что у Клавы имеются старинные иконы.
— Логично, — склонил голову Шатохин. — Значит, кто-то из близкого окружения — родные, соседи или близкие знакомые.
Чугунов отхлебнул чаю и, поглаживая бороду, солидно изрек:
— Возможно. Хотя соседи, я думаю, здесь ни при чем, раз жена моя слышала звук машины. Не будет же грабитель с соседней улицы к дому Клавы на машине подъезжать. Нет, бандиты приехали издалече.
— Но соседи могли быть наводчиками или соучастниками, — возразил майор. — Так что их тоже не следует сбрасывать со счетов. Тем более, что супруга ваша не уверена в своих предположениях. Сколько было похищено икон?
— Три.
— Они что, действительно дорогие?
— Видите ли, — вступила в разговор Нина Сергеевна, — иконы бесценны. Вернее, у них нет цены — они не покупаются и не продаются. Это семейные реликвии, переходящие по наследству.
— Я принимаю во внимание ваши религиозные чувства, — осторожно возразил майор, — но, тем не менее, каждая вещь имеет свою цену. А уж иконы подавно.
— Да-да, согласен, — признал старик. — Все иконы в доме сестры стоят дорого, а особенно эти три. Во всяком случае, так считала сама Клава.
— Ну, вот видите, — оживился Шатохин. — Круг подозреваемых можно сузить. Кто еще знал, что эти три иконы самые ценные?
Но здесь следователя постигло разочарование. Старик не задумываясь, ответил:
— Очень многие. У Клавы-то комната, где иконы хранились, для верующих на вроде молельни была, а неверующие в нее, как в музей ходили. И ребятишки забегали, и соседи, и родственники, и знакомые — и всех сестра в ту комнату водила и образа показывала, да историю каждого рассказывала. К Богу, значит, приобщала.
— Да-а… — протянул майор голосом человека, чьи надежды не оправдались. — Выходит, вычислить преступника будет не так-то просто. Остается уповать на врачей да на Бога, чтобы Серебрякова поскорее в себя пришла. Она, видимо, преступников в лицо видела, да узнала их. За это ее и убить хотели… А теперь давайте-ка я ваши показания запишу.
Шатохин встал, вошел в дом и, усевшись в зале за стол, подробно записал показания всех обитателей дома. Затем снова вышел на веранду.
— Ладно, хозяева, — сказал он, — спасибо за угощение, мне пора.
— Да куда же вы?! — всполошилась Нина Сергеевна. — Вы же еще блинов не отведали да меду. Медок-то у нас свой, свеженький. Попробуйте!
— Еще раз спасибо, но мне действительно нужно идти. До свидания!
Подмигнув Ксюшке, майор пожал руку старику, собираясь уходить, однако тот задержал ладонь Шатохина в своей.
— Вы не поедете мимо больницы, где лежит Клава?
— А что вы хотели?
— Съездить к ней.
— Она же без сознания, — надевая фуражку, сказал майор. — Вы ей ничем не поможете.
— Это уж вы не скажите, — усмехнулся Чугунов. — На Бога и врачей мы, конечно, уповать будем, но вы же знаете, какое нынче положение в больницах — нет ни лекарств, ни бинтов, ни ваты, ни белья. Я хотел бы съездить. Может быть, Клаве что-нибудь нужно.
— Вы правы, — тут же согласился Шатохин. — Идите переодевайтесь. Мы вас подбросим.
12
Мать Нечистого дома так и не появлялась. Позвонила как-то днем, сказала, будто у дочери — сводной сестры Вовки — да у подруги какой-то обретается. Врет, наверное. Небось, все еще со своим хахалем путается. Жил тут у нее петух один, когда Нечистый из зоны вышел — вальяжный такой с гонором. Все бормотуху втихаря лакал. Вовка терпел его ровно неделю. А когда тот в очередном подпитии вздумал вдруг сына сожительницы уму разуму учить, схватил подвернувшийся под руку железный прут и стал охаживать им матушкиного полюбовника куда ни попадя. Бил зверски. Бедный мужик валялся у Нечистого в ногах и диким голосом выл: