Могила для горбатого
Шрифт:
С начальством особо не поспоришь. В глубине же души Шатохин был возмущен и крайне озадачен поручением Исламова. С чего бы это вдруг человеку такого ранга интересоваться ограблением одинокой старушки. Тем не менее, с нотками досады и обиды в голосе возразил:
— Товарищ полковник. У меня убийств нераскрытых куча. Серьезные ограбления, разбои, а вы мне старушку подсовываете с какими-то там иконами. Что мне больше делать нечего?
Исламов терпеть не мог, когда ему перечат, однако к Шатохину относился снисходительно. Нравился ему старший следователь.
— Я предвидел твои
— Улавливаю, — вынужден был признаться Шатохин. — Вы хотите через грабителей старушки выйти на аферистов в столице?
— Верно. — Исламов самодовольно улыбнулся: — Может быть, то, что не удалось сделать столичным пинкертонам, удастся сыщику из провинциального города? Машина в твоем распоряжении. Действуй, майор! — кивком полковник отпустил подчиненного
Крайне недовольный поручением начальника Шатохин вышел из кабинета и стал спускаться по лестнице на первый этаж. Майор действительно был загружен текущими делами, и теперь вот расследование этого заурядного преступления отодвигало их на второй план. Не верил Шатохин, что иконы старухи представляли какую-то ценность. Алкаши, наверное, сперли, а Исламову мерещится преступный синдикат по хищению и сбыту церковных ценностей. Однако к расследованию этого преступления, как впрочем, и любому другому порученному ему делу, майор подошел со всей ответственностью и, не откладывая его в долгий ящик, направился к дежурившему на первом этаже капитану Васильеву.
Борис сидел за стеклянной перегородкой в небольшой комнате. Всю площадь до стен справа, слева и впереди от него занимал огромный пульт со множеством телефонных трубок, кнопок, кнопочек, тумблеров и лампочек. Васильев разговаривал по телефону, и что-то быстро записывал в журнал. Завидев Шатохина, он сделал ему знак подождать и, поговорив еще с минуту, положил трубку и с любопытством спросил:
— Ну и зачем тебя вызывал монстр?
Монстром в управлении прозвали Исламова за его тучность и свирепое выражение лица.
— Ночью старушку на окраине города избили, — неохотно поведал Шатохин. — Иконы из дому вытащили. Вот шеф расследование этого дела лично мне и поручил.
На загорелом носатом лице Васильева отразилось недоумение.
— Ты же старший следователь, Юра! — со свойственной ему экспансивностью воскликнул капитан. — Чего же он тебя такой ерундой заниматься заставляет?
Распространяться дальше на эту тему Шатохин не стал. Сохранял служебную тайну. Он лишь развел руками и невесело пошутил:
— Не нашлось более достойной кандидатуры, кто мог бы расследовать это загадочное преступление. Ладно, Борька, некогда мне. Скажи-ка фамилию старушки, в какой больнице лежит, ее домашний адрес, и я побежал.
— Да вот, пожалуйста, — Васильев заглянул в журнал. — Серебрякова Клавдия Павловна. Пятнадцатая горбольница…
— Погоди-ка! — перебил приятеля Шатохин. — Дай-ка я сразу туда позвоню. — Майор вошел в дежурку, полистал телефонный справочник и набрал номер главного врача больницы.
Почти сразу в трубке раздался щелчок и густой бас произнес:
— Слушаю!
— Здравствуйте! Из ГУВД вас беспокоят. Майор Шатохин…
— Да-да, слушаю.
— Сегодня утром к вам старушка поступила с тяжкими телесными повреждениями. Серебрякова Клавдия Павловна. Будьте добры, узнайте в каком она сейчас находится состоянии.
— Минуточку, — произнесли на том конце провода и надолго замолчали. Некоторое время в трубке раздавался отдаленный шум голосов, скрип дверей, потом все тот же голос сказал в самое ухо Шатохину: — Серебрякова находится в реанимационном отделении, товарищ майор, в крайне тяжелом состоянии. В сознание не приходила.
— Понятно. А из судмедэкспертизы были?
Последовала короткая пауза, за время которой главврач, очевидно, успел проконсультироваться у кого-то находящегося рядом с ним, затем пробасил:
— Были. Заключение судмедэксперта имеется.
— Как фамилия врача?
Пауза. Ответ:
— Колесников Илья Федорович.
— Спасибо за информацию, всего доброго! — Майор положил трубку и сообщил Васильеву: — В больнице делать нечего, старушка без сознания. Поеду, поговорю с судмедэкпертом.
Переписав адрес Серебряковой в свой блокнот, Шатохин вышел из дежурной части, а потом и из здания ГУВД.
Знойное солнце нещадно поливало землю обжигающими лучами. Оказавшись под палящим светилом, редкие прохожие старались быстрее нырнуть в спасительную тень огромных деревьев, двумя рядами росших по обе стороны центральной дороги. Здание судмедэкспертизы находилось на территории второй горбольницы. До него было рукой подать, однако майор предпочел отправиться туда на машине.
Водителя Рахматова Саида Шатохин отыскал в чайхане, где тот коротал время за чайником чая и шахматной доской. Завидев майора, полный с отвисшим животом Саид, одетый в мешковато сидевшую на нем милицейскую форму, сполз с топчана и, на ходу надевая на бритую голову фуражку, заспешил навстречу.
— Здравия желаю, товарищ майор, — поздоровался он, пожимая Шатохину руку. Лицо у Рахматова было хитрое, с маленькими глазками-пуговками, со смешно торчащими в разные стороны усами. — Едем?
— Едем. Вначале в судмедэкспертизу.
Вдвоем направились в беленькому новенькому " Дамасу", присланному недавно из столицы на смену развалившемуся "газику". Хотя автомобиль стоял в тени, в салоне воздух был прогрет до температуры разогретой духовки. Не сговариваясь, опустили стекла на дверцах машины и "Дамас" выехал со двора ГУВД. Ворвавшийся в окно горячий воздух тут же высушил мокрое от пота лицо Шатохина.