Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Частенько бывает, что самая простая мысль одного человека непроницаема даже для его ближайшего окружения. Святой может идти по земле в полной уверенности, что всему миру явлен его светящийся венец; а весь мир не видит его, но если бы увидел, то, возможно, забил бы святого камнями. Вот и Мортимер Хехир простодушно гордился своей могилой, как святой — своим венцом. Он верил, что придет время и у него будут королевские похороны — достойные последнего из великих ткачей Клун-на-Морав. А получается, что никто не имеет представления, где его хоронить, словно он бродячий лудильщик.

Погруженная в эти размышления, вдова уже была готова тяжело вздохнуть, как вдруг услыхала за окном песню канарейки. Оказалось, что, сама того не заметив, она подошла к дому бондаря Малахи Рухана.

IV

Вдова ткача виновато приблизилась к дому Малахи Рухана и потопталась у порога,

как простая крестьянка — в манере, перенятой у робкого животного, — прежде чем опустила голову и вошла в дом.

Дочь Малахи Рухана стояла у плиты и обернулась к ней, показав лицо, которое выражало страстную душу поварихи. Но оно погасло, стоило вдове ткача поделиться с ней своим делом.

— Я бы не очень рассчитывала, что отцу известно, где должна быть могила, — проговорила дочь Рухана. — Пусть земля будет твоему мужу пухом, — прибавила она и повела вдову к бондарю.

Комната была маленькой, с низким потолком и спертым воздухом, освещенная лишь тем светом, что попадал сюда из никогда не открываемого окошка. Здесь стоял запах старости, разложения. И вдова едва не упала в обморок. У нее появилось чувство, будто Бог посвятил ее старикам — вспыльчивым, сварливым, себялюбивым старикам, которым она всегда была чем-то обязана и которые всё помнили, от оторванных пуговиц до пропавших могил.

С безразличием, даже некоторым сомнением она обыскала взглядом кровать Малахи Рухана. Но бондаря не увидела. Тогда над кроватью наклонилась дочь, внимательно прислушалась, очень ловко перевернула тряпки, и показался торс Малахи Рухана. Вдова увидела странноватое лицо, не бледное и не морщинистое, а, наоборот, красное, и лысина у него на голове была будто красного дерева — словно без кожи — твердые линии черепа казались неприкрытыми. Из подбородка лезла седая бороденка, но такая спутанная и клочковатая, какой вдове еще не доводилось видеть; это оказалась самая фантастическая борода на свете, так как непонятно было, на чем она выросла, на чем держится и продолжает расти, ведь ничего похожего на подбородок как будто вовсе не имелось. Вдову до того поразила эта борода, словно она увидела цветок в горшке без земли. Сквозь бороду проглядывали кожа да кости шеи, которые и были шеей. Над этой головой и плечами склонилась дочь бондаря и стала что-то кричать в сморщенное ухо. Мумия как будто затрепетала. Тихие непонятные звуки донеслись с кровати. Вдове уже стало казаться, что она поступила неправильно, когда вспомнила о бондаре. Но ей-то что было делать? Ведь если ткача похоронят не на том месте, его душе никогда не обрести покоя. А что может быть ужаснее, чем душа, которую носят по земле воющие ветры? Ткач будет переживать, даже если попадет на небеса, из-за своей могилы, будет, наверное, переживать так же тяжело, как святой, потерявший свой нимб. Он был вспыльчивым стариком, стариком с непокорным нравом. Наверняка он… Вдова постаралась унять испугавшие ее мысли. Она была не более суеверна, чем все мы, однако… От непонятных страхов и приличествующей ее положению печали не осталось и следа из-за того, что последовало дальше. Мумия, лежавшая на кровати, ожила. Более того, она сделала это без посторонней помощи. Дочь никак не отреагировала, словно все чувства у нее давно притупились из-за постоянного наблюдения за разными стадиями отцовского воскрешения. Вдове стало ясно, что дочь отлично вымуштрована и знает свое место. Она даже не попыталась помочь своему отцу, когда он заворочался на кровати. Сначала старик повернулся на бок, потом на спину и начал потихоньку, двигая лопатками, ползти вверх по подушке, пока не добрался головой до светлого пятна из окошка. Вдове уже давно было привычно помогать старикам, поэтому она, сама того не заметив, сделала непроизвольный жест, но тотчас остановилась. Почти незаметное движение дочери, неожиданно взметнувшиеся вверх веки на лице мумии, открывшей голубые глаза, — и вдова, не успев разобраться в том, что происходит, замерла на месте. Она стояла, не шевелясь, подобно дочери хозяина дома. Когда же ее взгляд встретился с голубым взглядом Малахи Рухана, вдове не составило труда понять, что в немощном теле бондаря живет неукротимый дух. Уж точно, этот мужчина привык сам все решать за себя и отвергал всякую помощь даже в последнее время, когда ему начало отказывать сознание. Вверх он тащил свои лопатки, череп, словно из красного дерева, истончившуюся кожу, пронзительные глаза, чтобы быть ближе к свету и чтобы удобнее было рассмотреть нежданную гостью. На определенной стадии воскрешения — когда бондарь вытащил из-под одеяла обе тощие жилистые руки — дочь заученным движением шагнула вперед и стала что-то искать в постели. Вдова заметила веревку, один конец которой дочь вложила в руки своего упрямого отца. Другой конец был привязан к железной поперечине в изножии кровати. Жилистыми пальцами бондарь ухватился за веревку и медленно, истово, волшебно, как показалось вдове, поднялся в сидячее положение. В комнате стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием старика. Вдова мигнула. Да, это был

призрак мужчины, который каждый день возвращался из мертвых с помощью привязанной к изножию кровати короткой веревки. Эта веревка привязывала его к жизни, и он прилагал все усилия, чтобы жить. Веревка представляла собой связь с миром, с тем самым миром, который забыл его, который шагал мимо его окна, не зная о потрясающем действе, вновь и вновь повторявшемся в его комнате. А он был там, сидел на своей кровати, возрожденный без посторонней помощи и до последнего державшийся за жизнь. Как бы дорого ему это ни стоило, он вышел победителем. С каждым днем ему придется все дольше и дольше ползти по веревке, он будет уступать эль за элем[1], погружаясь в безнадежность, отправляясь в вечность, как ведро опускается на веревке в черный глубокий колодец. Но пока он еще тут, все еще готов к работе, ни от кого не зависимый, самостоятельный и живой, глядящий немного затуманенным голубым взором на вдову ткача. Ничего не говоря, его дочь споро поправила подушки и проделала это с видом человека, которому дарована особая честь.

— Нэн! — позвал старик свою дочь.

Не отличавшаяся живостью темперамента, вдова едва не подпрыгнула на месте. Голос звучал на удивление громко. Скорее это был крик, заполнивший своими вибрациями маленькую комнату. Остался Малахи Рухан в памяти вдовы своей веревкой, голубыми глазами, сильным голосом и волшебной бородой. К счастью, именно они выступали на фоне его скелета.

— Что, папа? — прокричала ему на ухо дочь. Вот так, он был совсем глух, и эта его немощь потрясла вдову. У бондаря оказалось немало сюрпризов.

— Кто эта женщина? — крикнул он, глядя на вдову, в полной уверенности, что она его не слышит.

— Миссис Хехир.

— Миссис Хехир… Это какая же Хехир?

— Жена ткача.

— Ткача? Мортимера Хехира?

— Да, папа.

— По правде говоря, я ее знаю. Это Делия Морриссей, она ведь вышла замуж за ткача. Та Делия Морриссей, за которой он отправился в Мюнстер, свихнувшись от любви к ней.

Горячая волна замешательства залила вдову. На секунду ей почудилось, что мыслями бондарь далеко от своего дома. Но потом она вспомнила, что первую жену ткача действительно звали Делией Морриссей. Ей пришлось пару раз слышать об этом.

— Неужели это сама Делия Морриссей? — спросил старик.

Вдова прошептала дочери:

— Пусть будет Делия.

У нее не было ни малейшего желания вступать в спор с тенью на кровати о семейной истории ткача. Ей даже стало стыдно, что она была женой ровесника удивительного старика, державшегося за веревку жизни.

— Да что это я? — вскричал Малахи Рухан, сверкнув голубыми глазами. — Делия Морриссей умерла. Как-то раз за обедом она подавилась костью. Сколько ткач ни бил ее по спине, ничего не вышло. У него уж и глаза повылезали из орбит, а она все равно задохнулась до смерти. Мне ли не помнить. Ткач тогда тоже чуть было не умер с горя. А потом женился еще раз. Нэн, на ком он женился?

Нэн не знала. Она отвернулась к окну, чтобы сосредоточиться. Вдова облизала губы. Ей ничего не оставалось, как задуматься о вещах, на которых она ради собственного спокойствия старалась не концентрировать свое внимание. Она ненавидела генеалогию.

— Сара Маккейб, — произнесла она не без волнения.

Дочь бондаря прокричала это имя на ухо отцу.

— Значит, ты — Салли Маккейб из Лускауна, которую Мортимер увел у кузнеца? Да, да, вот уж дело было, они ведь оба горячие были, и твоя красота бросалась им в голову не хуже крепкого вина.

Он поглядел на вдову, и одновременно недоверчивое и восхищенное выражение промелькнуло на его обтянутом кожей лице. Таким же взглядом он мог смотреть на Дергорвиллу из Лейнстера, Дейрдре из Улада[2], Елену из Трои.

Но вдова не была пресловутой Сарой Маккейб из Лускауна, второй женой ткача. Поговаривали, у них была бурная жизнь с неистовыми скандалами и расставаниями и не менее неистовыми воссоединениями, так как Сара Маккейб из Лускауна не совсем забыла кузнеца и дарила его своим вниманием даже после замужества. Однако вдова вновь шепнула дочери бондаря:

— Пусть будет Сара.

— Как поживает Мортимер? — спросил старик.

— Он умер, — ответила дочь.

У старика задрожали цеплявшиеся за веревку пальцы.

— Умер? Мортимер Хехир умер? — крикнул он. — Какого черта с ним случилось?

Нэн не знала, что случилось с Мортимером Хехиром. Однако она знала, что вдова не будет возражать, поэтому, не став медлить, ответила:

— Он заболел, неожиданно заболел.

— Подумать только, был человек — и нет человека! — вскричал бондарь. — Если такое могло случиться с Мортимером Хехиром, то на что надеяться нам? Нэн, что с нами будет? Подумать только, ткач с бычьим сердцем поддался обыкновенной болезни! Мы живем в вероломном мире, да-да, в вероломном мире. Больше ни одного ярда твида не сойдет с его старого станка! Морри, Морри, ты был хорошим другом, отлично одолевал горные тропы, насвистывал разные мелодии, умел вести приятную беседу и говорил, словно читал Библию.

Поделиться:
Популярные книги

Решала

Иванов Дмитрий
10. Девяностые
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Решала

Все не случайно

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
7.10
рейтинг книги
Все не случайно

Око василиска

Кас Маркус
2. Артефактор
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Око василиска

Неудержимый. Книга XIV

Боярский Андрей
14. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XIV

Жребий некроманта 3

Решетов Евгений Валерьевич
3. Жребий некроманта
Фантастика:
боевая фантастика
5.56
рейтинг книги
Жребий некроманта 3

Делегат

Астахов Евгений Евгеньевич
6. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Делегат

Запасная дочь

Зика Натаэль
Фантастика:
фэнтези
6.40
рейтинг книги
Запасная дочь

Real-Rpg. Еретик

Жгулёв Пётр Николаевич
2. Real-Rpg
Фантастика:
фэнтези
8.19
рейтинг книги
Real-Rpg. Еретик

Восход. Солнцев. Книга VI

Скабер Артемий
6. Голос Бога
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восход. Солнцев. Книга VI

Действуй, дядя Доктор!

Юнина Наталья
Любовные романы:
короткие любовные романы
6.83
рейтинг книги
Действуй, дядя Доктор!

Авиатор: назад в СССР 12

Дорин Михаил
12. Покоряя небо
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Авиатор: назад в СССР 12

Адепт. Том 1. Обучение

Бубела Олег Николаевич
6. Совсем не герой
Фантастика:
фэнтези
9.27
рейтинг книги
Адепт. Том 1. Обучение

Земная жена на экспорт

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.57
рейтинг книги
Земная жена на экспорт

Варлорд

Астахов Евгений Евгеньевич
3. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Варлорд