Могильщик. Не люди
Шрифт:
– Нет, - произнесла Кошка голосом, в котором не угадывалось даже тени эмоций, - здесь нет его руки.
– Но куда бы она делась? – так же бесцветно ответила Корова. Могло сложиться впечатление, что это один и тот же человек задал себе вопрос и тут же на него ответил. Нет, не человек. Люди так не общались. Их разговор напоминал разговор куклы, вдруг освоившей человеческую речь.
– Может, могильщик унёс?
– Не мог. Собака
– Руки у Урмеру уже не было, когда его убивали. Иначе он не проиграл бы.
– Но кто мог её забрать?
– Неужели Крион? Ходили слухи, что он пропал где-то в этих краях после войны.
– Выродок давно сдох. Если бы он остался в живых, ни один маг не пережил бы войну.
– Нет, он не смог бы убить всех. А вот затаиться на время, копя силы, вполне мог. Это на него похоже.
– Согласна. Может, этот тот, кому мы помогали? Шемех?
– Нет. Он тоже мёртв, я была у него в логове и видела его обезглавленное тело. Кошки пожрали его плоть, и я выпила их энергию.
– Тогда никого, кроме Криона не остаётся?
– Есть местный маг, мальчишка, но Рука убила бы его своей мощью.
– Да, точно. Что будем делать с местными?
– Дыхание Низвергнутого здесь, но защита, которую выстроило это ничтожество Урмеру, хороша, её долго придётся ломать. Если я или ты потеряем тела, слишком долго придётся терпеть Обезьяну.
– Оставим всё так?
– Да. К тому же, что нам жалкая горсть жертв здесь, когда мы можем забрать энергию из соседнего города, если разрушим защиту с другой стороны.
– Сделаем это сейчас?
– Конечно. Можно сделать пару небольших дыр, чтобы Дыхание не распространилось быстро, иначе это вызовет панику. Ветер разнесёт заклинание далеко.
– Что ж, так и сделаем.
– Обезьяна не обрадуется тому, что мы не нашли Руку.
– Мы все расстроены.
Перед тем как уйти, существа синхронно подошли к одному из разлагающихся ошмётков Урмеру и, оторвав по куску, принялись так же синхронно жевать. Уже через миг чудовища испарились.
Хасл проснулся в тот же момент.
Сегодня, как и уже недели две подряд, на улице была зима, и глава выживших замёрз даже под одеялом. К тому же, Мирека ушла, и тепло её тела не согревало пастель.
Зато Хасла согрела мысль о том, что его жена беременна. Уже месяц она не роняла кровь.
Выбравшись из-под одеяла, он оделся и вышел на улицу.
Да, сегодня даже холоднее, чем обычно. Но жизнь в городе кипела.
Им пришлось собраться всем в одном месте. Не стало ни хуторян, ни изгоев, ни горожан, только люди. Конечно, Крамни противился, но когда ближайшее дерево едва не задушило норовистого пастуха, его люди быстро согласились перебраться в город, а уж без них ни он, ни Грала не выжили бы.
А всё из-за припасов, которые пришлось таскать из Бергатта. Это был тяжёлый труд – пока женщины послабее и дети убирали урожай, остальные переносили собранные овощи и фрукты. Пастушата перевели весь скот, потеряв единственную корову, угодившую в проклятье. Но больше никто не погиб, благо то буйство энергии, вызванное уничтожением «сигнализации», ещё лучше расчистило тропу из могильника.
Хоркле пересчитал припасы и пришёл к выводу, что их хватит на всех на два Йоля. Старик хоть как-то пытался отойти после убийства Хории, и работа ему помогла. Помог и Хасл, выяснивший, кто вогнал дочери хозяина таверны в рот нож в ту ночь, когда бунтари шли на штурм хутора. Сейчас тела убийц, вросшие в деревья, разлагались на выходе из города.
Возможно, они же выкопали тело убитого Сильгией могильщика и осквернили тело, отрубив голову.
Чуть дальше, у самого брюха Серого Зверя, воткнут кол, на котором покоится голова Шемеха. Она смотрит на проклятый туман, и, кажется, туман её испугался – в последние недели он отступил с насиженных мест.
Но этих людей должен объединять не только страх. Друга не только боялись, но и любили, пусть, он сам внушил им это лживое чувство. Хасл же был одним из них, те, что постарше, знали его с самого детства, а младшие восторгались его успехами в охоте. И каждый из них боялся убийцу Учителя и уважал обладателя Дара, сумевшего прогнать Серого Зверя. И в его правление уже жил первый младенец, на чьей коже сейчас не было ни единого шрама.
Мирека собирала стиранное бельё у площади.
– Смотри, - сказала она со смехом, - оно твёрдое! А возьмёшь в руку, и сразу становится мягким. Ты будешь носить твёрдые штаны?
– Я буду носить любые штаны, постиранные твоими руками, - улыбнулся Хасл, подходя к жене.
При его появлении разговоры затихли. И так будет всегда. Но овцы должны понимать, кто их пастух.
Что-то холодное и мокрое опустилось на лицо Хаслу. Он поднял голову, ожидая увидеть дождь, льющийся из тяжёлых туч, повисших над Землёй Выживших, но с неба падали странные белые мухи.
– Что это? – удивлённо спросила Мирека.
– Это… - Хасл задумался только на секунду и заговорил так громко, чтобы его услышали все, кто находился на улице: – Это снег. Могильщик про него рассказывал. Это просто замёрзшая вода.
Воспоминания о могильщике вернулись к главе людей и тут же погасли, оставив после себя лёгкую тоску. Хасл часто видел Велиона во сне, он шёл куда-то, и, кажется, с ним всё было в порядке.
– Действительно – вода, - сказал тем временем кто-то из мальчишек и принялся бегать по площади, стараясь поймать языком снежинки. Остальные дети быстро присоединились к нему, раздался заливистый хохот.