Могильщики талантов
Шрифт:
— Вы редактор, который пишет книги. У вас раздвоения личности не бывает?
— Случается, — охотно поделился Игорь. — Помню, написал роман, смотрел на текст изнутри, как автор. Через две недели правку принесли. Исправлений было, кстати, очень мало. Я когда её увидел, у меня в голове что-то переключилось — и вот уже смотрю на текст со стороны, как редактор. Взял карандаш, направил больше литредактора. Сам. У себя! Не разделил свою же точку зрения. Текст от этого только выиграл. А вы говорите «расщепление личности».
«Ник готовился к встрече! — ошалел Астролягов. — Читал
— Ну, за литературу, — Дима поднял рюмку, и все присоединились к нему.
— А вы что об этом думаете? — закусив салатом, поинтересовался Ник Далёв.
Дима флегматично потёр бородой о грудь и буркнул:
— Что мне думать? С кем я тут могу поговорить о жизни Джорджа Оруэлла или Генри Миллера? Если ты работаешь в книжном издательстве, забудь о литературе.
— Вы же фентэзи издаёте? — как будто не поверил Далёв. — Не возникает ли у вас вкусового диссонанса?
— Только ангст, дискомфорт и экзистенциальный ужас, — вместо него ответил Григорий.
— И деморализация, — добавил Ринат.
— И дезорганизация трудового ритма недельной жизни, — заметил Игорь.
А что подумал об этом Дима, так никто и не узнал, потому что всем было наплевать.
Музыка в колонках исчезла с громким щелчком. Астролягов приготовился встретить гром первозданного Хаоса, но вместо этого раздался бодрый речетатив Жорика:
— Еду я сегодня в метро, а рядом мужик бормочет: «Жизнь — дерьмо, жена — ведьма, родственники — гады, друзья — подонки». Оглядываюсь, у нас за спиной стоит Дед Мороз и говорит: «Просьбы скорбные, но исполнять надо». Так вот! Предлагаю поднять бокалы и выпить за грамотные новогодние желания!
— УРАА-А! — заревели тётки, динамики их усилили, но без воя — обращаться с микрофоном Жорик умел.
— Нет, — твёрдо сказал Ринат. — Под этого дурака мы пить не будем.
— Тем более, что мы уже, — прошамкал Дима, разливая по фужерам шампанское, должно быть, про запас.
— А теперь музыка и танцы! — продолжил Жорик, Астролягов поискал его глазами, но место за столом с Натой Тишиной пустовало, должно быть, массовик-затейник крутился на эстраде вне зоны видимости. — Нам сыграет свои песни великолепная Катя из художественного отдела!
Астролягов снова обратил взгляд на стол, но и девочка-бульдожка оттуда исчезла.
— Неужели мы сейчас услышим гитару? — упавшим голосом взмолился Ринат.
— Вечер бардовской песни объявляю открытым, — Дима, наоборот, чувствовал себя в своей тарелке.
— Ладно, если так, — отвечая своим мыслям, сказал Григорий таким примирительным тоном, что сделалось тревожно.
Микрофон застучал, пока его крепили к стойке, и потом из него зазвенели струны. Дизайнер Катя пела мелодично и немного грустно. Разобрать слова совершенно не получалось.
— Безуспешно пытается подражать Янке Дягилевой, — Ринат сунул смартфон в карман. — Лучше бы городскую прозу издавала прямо сейчас.
— Пошлите танцевать, — распорядился Тантлевский, вспомнив, что он здесь начальник и должен поддерживать корпоративные правила. — Все пожрали, выпили, время разгрузиться.
— Где здесь уборная? — спросил Астролягов.
— Видишь, где дизайнеры сидят? — мотнул бородой Дима. — Дизайнерская ниша возле параши. Там их исконная территория.
Астролягов шёл в байкерский туалет с предвкушением запредельной экзотики. Он ожидал воловьих рогов на бачке и писсуаров из бензобаков. Но его встретила чистенькая уборная, безликая и разделённая на М и Ж. Если не знаешь, что находишься в таком удивительном месте, как кабак буйных мотоциклистов, то и не оценишь.
Когда он вернулся, одна Катя сменила другую. Девочка-бульдожка с гитарой на ремне тоже что-то напевала. Астролягов отшатнулся от авторской песни и обратил взор за свой столик, но коллеги разбрелись. И тогда редактор-составитель ринулся спасаться от катиных песен в бар и не прогадал. Возле стойки наблюдалась могучая кучка издательских служащих, где им наливали чего-то особенного. Астролягов немедленно направился туда и обнаружил Матвеева в окружении лизоблюдов и подхалимов. На прилавок байкерский бармен ловко выставлял рюмочки с ликёром, стаканы с вискарём, бокалы с разноцветными коктейлями и кружки с тёмным пивом. Алексей протолкался поближе к шефу, чтобы влиться в число прихлебателей.
— Не вижу смысла платить ему больше, — благодушно вещал Матвеев. — Качество произведения находится только в голове автора, не в кошельке — в голове! Голодный даже лучше пишет, у него стимул есть, а сытому ничего не интересно. Деньгами автора можно удержать, чтобы не ушёл к конкуренту, но для этого он должен быть известным писателем, который хорошо продаётся.
— Во всех смыслах, — угодливо ввернула дизайнер Катя, похожая на злого пингвинёнка.
— Что вы на это скажете, Игорь Михайлович? — продолжил Матвеев, который не хотел оставаться единственным выразителем людоедского мнения. — Ну, как ведущий редактор самого крупного нашего отдела?
Тантлевский блеснул очками и ответил с важностью:
— Разнообразные аргументы автора, направленные на получение гонорара, не являются для редактора приоритетными.
— Вот это сказал, как припечатал! — восхитился Матвеев. — Вот истинный редактор-администратор! Прошу любить и учиться у него!
«А потом мы удивляемся, что нас убивают», — подумал Алексей.
— Мы любим, — негромко сказала Ната, которая всё это время неприметно стояла за спиной гендиректора. — Мы учимся.
Матвеев живо повернулся на высоком барном стуле, обнаружив её присутствие.
— А вы что думаете по этому поводу? — заинтересовался он.
— Если автора эксплуатировать, не кормить и подгонять хворостиною, он будет изработанный, истощённый и затурканный, — безо всякого выражения констатировала Ната Тишина.
— После этого его можно выкинуть на мороз. Не обязательно, а в качестве бонуса, — добавил татуированный дизайнер с дырками в ушах, имени которого Астролягов запомнить никак не мог, и про себя называл нгандонским человеком.
— А вы как считаете, Алексей Александрович? — оказывается, директор издательства помнил всех по имени-отчеству.