Могилы героев. Книга первая
Шрифт:
– Переживешь,- вслед ему прошептала она.
Через три минуты Бородин затопотал в прихожей. Ждал, выйдет проводить или нет?
Ольга вышла.
– Ты говорил, что тебя с работы уволили?
– Сам ушел,- сумрачно ответил Бородин, бросая косой взгляд в ее сторону.
– Если нужна работа, подойди в "Центр мебели" на Большевиков, я постараюсь помочь.
В ответ он не произнес ни слова.
– Ступай, Дима. И забудь эту ночь.
Он щелкнул замком. В дверях обернулся, и она заметила слабый отблеск стали в его глазах. Даже удивиться не успела – не ожидала ответа от такой размазни бесхребетной,
– Слушай, этот бычара он где? Сбежал от тебя, что ли?!
– Скотина,- для полноценного крика в ее легких не хватило воздуха.- Гаденыш бледный…
А он уже бежал вниз по лестнице, и на его губах змеилась тончайшая улыбка, похожая на пыльную паутинку в давно нечищеном углу.
Дверь медленно закрылась, отсекла ее от прохладного коридора. Ольга смотрела на темную, блестящую кожу и бронзу дверных замков, и глотала слова и слезы. Она прислонилась к стене и сползла на пол.
– Какая же ты сволочь,- шептали ее соленые губы.
… И выронил камень свой!..- Отозвалась ватная тишина.
– Гаденыш бледный,- ее губы побелели от напряжения.
… Подбери его!..
– Будь ты проклят,- и лицо стало матово-белым, давешним, призрачным в обрамлении черных волос.
… Он теперь твой! Твой!!!
А дальше холодно и пусто. Страшно когда знаешь, что ничего уже не изменить. Никто не в силах подправить судьбу, изменить ее.
"Тогда изменись ты",- шепнул ЕГО голос.
– Но я не могу. У меня больше нет сил. Ты знаешь это лучше меня!
"Я ничего не знаю",- прошелестел голос Нильса.
– Поздно. Уже поздно что-то менять. Тебя не стало, и теперь уже все поздно,- Ольга всхлипнула.- Господи, помоги мне…
В углу открытого бара, заставленная коньяком и ликерами, дожидалась своего часа бутылка молдавской "Мадеры". Вот и пришло ее время.
– Пришло твое время,- прошептала Ольга, поднимаясь.
Наверно так и сходят с ума. Мир в ее глазах вдруг рассыпался на миллион стеклянных осколков, и на затяжное странно-пугающее мгновение Ольге показалось, что она попала в совершенно незнакомое место, очутилась вдруг на коротком, широком пятачке возле массивной колонны в окружении множества приоткрытых дверей, за каждой из которых угадывалось смутное, тяжелое движение чуждой человеку жизни…
В этот момент в прихожей оглушительно забарабанили в дверь. Ольга вздрогнула, с трудом перевела дыхание.
– Кто там?!- И самой стало жутко от собственного крика.
Кажется, она услышала за дверью сдавленный плач.
Ольга стремительно подошла к двери и одним движением открыла замки.
– Норка?..
Кирилл поддерживал Венеру за талию и за плечи. Он шагнул в прихожую, отодвигая Ольгу плечом в сторону, и буквально затащил Норку в гостиную.
– Ну-ка, Золотце, держи,- следом за Кириллом появился Кнок, сунул ей в руки автомобильную аптечку и прошел в ванную комнату.
Ольга ошарашено покрутила головой, пробормотала: "Да что здесь происходит?"- и зачем-то открыла аптечку.
– Кнок!- Проревел из гостиной Кирилл.
Кнок выглянул из ванной, лицо у него было мокрое, а рубаха в руках скручена жгутом и с нее ручейками стекала вода.
– Золотце, тебя чё Кондратий цапанул?! Иди к ним…
Ольга дико посмотрела на него. У нее мелькнула здравая мысль, что происходящее вокруг все же сон, и пошла в гостиную.
Норка лежала на диване. Лицо у нее было землисто-серого цвета, кофточка на груди расстегнута. Кирилл стоял возле сестры на коленях, держал пальцы на сонной артерии. Лицо у него было сосредоточенное, глаза плоские, черные, опрокинутые в себя. Он скользнул этими пустыми глазами по Ольге и протянул руку за аптечкой, а Ольге сказал:
– Массируй здесь,- и показал место под ключицей.
Ольга осторожно провела кончиками пальцев по прохладной, шелковистой коже сестры. Кирилл вдруг бешено выкатил на нее глаза и жутко прохрипел:
– Растирай сильнее!..
Он высыпал на пол содержимое аптечки и принялся что-то искать, разбрасывая медикаменты. Потом схватил одноразовый шприц и отбил горлышко у ампулы с адреналином. Ольга почувствовала, как по лицу у нее катятся крупные слезы:
– Что с ней, Кирилл?- От растирания кожа у Норки почему-то бледнела.
– Сердце…
– Нервы,- в своеобычной победоносной манере и совсем некстати заявил Кнок.- Золотце, дай какую-нибудь майку, что ли?- Он хотел ляпнуть в довесок еще какую-то глупость, но вовремя сдержался.
– Вы хотя бы "Скорую помощь" вызвали?!- Неожиданно пронзительно выкрикнула Ольга и откинулась всем телом назад.
– Вызвали, Золотце, вызвали,- Кнок подскочил к ней и посадил в кресло.- Нормально все будет. Не переживай.
Кирилл слепо смотрел на Норку, шприцем он целился в ее грудь. Но не вкалывал лекарство, то ли не мог решиться, то ли забыл, как это делается. В этой ситуации поразительно действовал Кнок, этот вечно хамящий браток. Он отобрал у Кирилла шприц, подержал в руках оба Норкиных запястья, внимательно прислушиваясь к чему-то. Сверил свои ощущения с часами и нашел среди разбросанных лекарств флакончик с нашатырным спиртом. И все это сделал, кажется, одновременно.
– Подождем еще,- кивнул он.- Ворон, ты покури. Не парься. Хозяйка – молодая, сильная…
Кирилл покачал головой, но сигареты из кармана вытащил.
В этот момент Ольга почувствовала, что больше не в силах все это вынести и закрыла лицо руками. В ее голове и сердце царил ужас. Ответов не было, а вопросов было столько, что не приведи господи.
– Хозяева!- В этот момент в прихожей затопотали и громко заговорили. И хором заговорили Кирилл с Кноком.
Ольга открыла глаза и увидела, что Кирилл уже бурно объясняется с немолодым врачом с "неотложки", а в дверях стоит угрюмый водитель в олимпийке и тренировочных штанах. Вид у него был такой, будто он попал в наркоманский притон. И лицо у него то ли на самом деле было знакомое, то ли просто показалось Ольге знакомым.
– Идем, Золотце,- Кнок потянул ее из гостиной.- Без нас разберутся.
Они прошли на кухню. Кнок оглядел обстановку, плотоядно ухмыльнулся и свалил со стола все в мусорное ведро. Налил в чистый стакан воды из-под крана и поставил его перед Ольгой. Открыл холодильник, недовольно побурчал под нос, разглядывая содержимое. Ольга закурила. Ее била мелкая, зябкая дрожь, и в глазах все еще было темно от страха. Случившееся только что было незнакомо и очень неприятно. И вкус табака она не чувствовала. Кнок поставил на стол запотевшую бутылку водки, вскрытую банку консервов и маринованные огурцы. Налил себе водки, пробормотал нелепую в такой ситуации здравицу и выпил.