Могилы героев. Книга первая
Шрифт:
Братан хотел что-то добавить, но лишь головой покачал и пошел вслед за отцом.
В комнате остались только дед да умывшийся кровью непутевый Егорка. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Потом дед чего-то испугавшись, схватил с кровати злополучную голову и с неразборчивым бормотанием побежал за ушедшими.
– Да ты чё, батя?- Сказал Егор в пространство и все понял.
Отец его был нрава непреклонного, сказал – сделал. Слов на ветер не бросал. Идти и объясняться с ним, просить прощение было бессмысленно. Проклял. Не сказал только, как говорят иногда в кино: "Все, Егорка, нет у
Не так давно характер у Егора был в отца, да только водочка и жизнь озорная перекроили его в безвольного пьянчужку, ни гордости не осталось, ни совести. Воровать так воровать; убивать так убивать. И все же трудно сказать, почему он уехал. Может быть испугался, а может просто устал от жизни своей дурацкой. Но умывшись и переодевшись в чистое, он собрал в старенький рюкзак кое-какие пожитки, выключил в комнатах свет, отпустил с цепи Верного, чтобы не подох пес с голоду, и закрыл дом на замок.
Ключ от ворот бросил теще в почтовый ящик и пошел вниз по улице, не оглядываясь по сторонам. Вслед ему колыхнулась шторка в тещином окне. Зинка, видно, перекрестилась в мужнину спину.
Что он чувствовал, уходя из дому? Злость, разочарование, страх, пустоту или что-то другое? Бог весть. Но так завязался еще один узелок, и он появился у брата в Ситове за два дня до нового девяносто шестого года. Был он небрит и производил впечатление человека не вполне здорового. Глянул на брата искоса и опустил глаза:
– Здорово, Олега, на время примешь? Много места не займу.
– Проходи,- кивнул тот.- Надолго?
– Не знаю. Устроюсь на работу, перейду в общежитие.
– Что случилось, братан?
– Хреново мне, Олега. Ушел я от Зинки.
В полночь на Новый год он выпил бокал шампанского и с того времени следил за собой. Устроился на работу. Вскоре переехал в общежитие. И начал понемногу приходить в себя.
4. Ольга.
Называть отношения Ольги и Бородина любовью, значило обманывать и себя и других. Это была не любовь, а смертоносная удушающая страсть. Они убивали друг друга собственными телами, поцелуями, объятиями, ядами, сочившимися из самых темных уголков души. В конце концов, даже Норка поняла что эта связь для Ольги губительна. Поглощенная болезненным состоянием, она позже всех заметила возле сестры нового приятеля, но первая заговорила о нем. Их беседа закончилась ссорой. Ольга поначалу боялась волновать больную и сдерживалась, но спустя минуту все же нахамила ей и хлопнула дверью. Норка после ухода сестры немного поплакала - нервы с течением времени у нее совсем расшатались, а потом прилегла на кровать и незаметно заснула. В последнее время ей мерещились какие-то тени по углам и беспричинные страхи сжимали больное сердце.
Разговор этот случился в конце сентября, спустя месяц после свалившего Венеру приступа. Отца давно похоронили, но события того страшного дня все еще стояли перед ее глазами. Временами она даже боялась заснуть или просыпалась среди ночи, прислушиваясь к своему неровно бьющемуся сердцу. И от этого неравномерного стука в ушах ее разбивало недугом еще сильней.
Кирилл устроил стационар на дому, теперь в ее квартире всегда дежурила медсестра. Но улучшений время не принесло. Начинался психоз обычный у молодых людей не подготовленных к затяжным болезням. О чем Воронова предупредил после очередного осмотра седой очень опытный терапевт, которого тот привозил из областного кардиоцентра два раза в неделю. Произошло это уже в первых числах октября.
– Если она не сменит обстановку, а еще лучше климат,- сказал он,- возможны и нервные и психические расстройства. Я бы посоветовал вам серьезно обдумать мои слова.
– Хорошо,- кивнул Кирилл.- Я подумаю.
А еще через неделю оставив сеть магазинов и остальное хлопотное хозяйство на Ольгу и особо доверенных помощников, он увез Норку на черноморское побережье Кавказа.
До этого момента Ольга держала небольшой магазин на окраине. Торговала косметикой, моющими средствами и средствами личной гигиены. В основном это был товар от местных представителей иностранных фирм и посредников отечественных предприятий. Небольшая часть товара закупалась на оптовых рынках. И примерно четверть составляла контрабанда, которая шла хорошо отлаженными путями из Прибалтики и с польской границы. До этого момента она и не думала заняться чем-то другим. Но так случилось, что вскоре столкнулась и с продуктами питания и с поддельной водкой, и с дешевыми, но скверными китайскими товарами.
– Век бы мне этого не видеть!- Бормотала она с раздражением, сверяясь с бухгалтерскими документами и записями заведующих магазинами.
Но деньги, деньги. Впервые она окунулась с головой в стихийный и безудержный денежный поток, который может испытать только крупный предприниматель, аферист или государственный чиновник. И это новое ощущение пришлось ей по вкусу. Чувство сложное, неопределенное, но вполне достижимое и притягательное.
Роман с Митей Бородиным в то время как раз набрал максимальные обороты. Да ведь он никогда и не представлялся ей большой и искренней любовью.
А Кирилл возвращаться с юга не спешил. Не ясно было, что его там держит: затяжные дожди, боязнь оставить Норку на попечение чужих людей или дела с греческими и турецкими коммерсантами.
В субботу двадцать седьмого октября около полудня пошел снег. С утра было тепло, моросил мелкий дождь, и вдруг стало холодно, и с неба повалил густой снег. Он падал медленно, и временами казалось, что это не снег падает, а в серое небо величаво возносятся дома и деревья и торопливые прохожие на тротуарах. Вскоре снежный полог покрыл землю, и сразу же сделалось прохладно и слякотно. Снег стаивал на теплой земле до тех пор, пока верхняя ее корочка не остыла.
– Подумать страшно,- сказал вдруг Бородин,- что скоро и этот год подойдет к концу. Вот уже и зима наступает.
Он стоял возле окна в спальне и задумчиво смотрел на улицу. Ольга сладко потянулась на атласном одеяле. Бородин оглянулся на нее и улыбнулся. Весь последний месяц он прожил с ней и на ее средства, но альфонсом себя не ощущал. Приоделся, приободрился, был в ударе и днем и ночью.
Ольга перевернулась на спину, посмотрела на него, свесив голову с постели. Ее густые волосы коснулись пола. И улыбнулась зовущее, развратно… И все у них повторилось от начала до конца. И немного погодя еще раз.