Могол
Шрифт:
— Ты всегда был колючкой у меня в боку, — продолжал Джахангир. — Ты мне стал так же ненавистен, как и твоей матери, однако она попросила меня сохранить тебе жизнь. Как может муж идти против просьбы своей жены? Но все же ты должен быть наказан. Принесите раскаленное железо, — приказал он своим тавачи.
У Хусро перехватило дыхание от ужаса, и он упал на колени.
— Пощади меня, отец, — умолял он. — Как великий Акбар пощадил однажды тебя.
— Акбар был глуп, — заметил Джахангир. — Но я пощажу тебя. Я собираюсь оставить тебе один глаз, чтобы ты все же смог видеть мир. Особенно то зрелище, что я заранее приготовил тебе. Ты увидишь все это прежде, чем будешь навсегда заключен в тюрьму. Там будет так темно, что не понадобится даже и одного глаза.
Могол сделал знак Спарту. Хусро быстро связали руки. Четверо стражников держали его, а индус принес жаровню с куском железа и стал дожидаться, пока оно раскалится добела. Хусро закричал от боли и лишился сознания, когда раскаленным железным прутом ткнули ему в глаз.
Его мать рыдала, а Нур Джахан довольно улыбалась. Рот принца Кхурана дрогнул от сострадания.
— Когда он придет в себя? — спросил Джахангир.
— Через несколько дней, мой государь.
— Что ж, тогда мы подождем несколько дней, — улыбнулся Могол согнанным сюда же пленникам. — Мы все подождем несколько дней.
За время ожидания Джахангир велел приготовить арену. Ее расположили прямо возле стен дворца. Тут же на возвышении под навесом поместили трон для императора, второй для Нур Джахан и третий для Кхурана, объявленного наследником. Молодая принцесса тоже присутствовала вместе со своим отцом.
Внизу, под стенами, вырыли в земле триста ям.
Принца Хусро вывели и посадили на слона. Два человека по сторонам бдительно охраняли его. Затем привели Уильяма Бланта со связанными руками.
Изабелла была уже на месте казни, связанная и ожидающая смерти. Они посмотрели друг на друга, и она опустила голову.
Затем вывели триста других пленников и поставили ожидать заслуженной смерти.
Казнь началась по сигналу рожка. Сажали на кол турецким способом. Длинные колья вставляли в прямую кишку человека, а затем проталкивали дальше и прямо.
Весь день продолжалась страшная работа, воздух был полон душераздирающих криков и стонов умирающих мятежников.
Наконец лес из трехсот колов с жуткой ношей на каждом вырос перед Моголом.
— Позвольте принцу Хусро проститься со своими соратниками, — приказал Джахангир.
Слона принца вывели вперед и медленно провели вдоль рядов мертвых и умирающих, причем так близко, что несчастных можно было коснуться рукой. Хусро стал бледен, как полотно. Из его единственного глаза вытекла слеза.
После этой процедуры его снова привели к Моголу.
— А сейчас поужинаем, — объявил Джахангир. — После еды нас ждет еще одно развлечение.
Приблизительно в это время Елена входила в дом губернатора Диу. Ее встретили не очень любезно. Дон Энрике, конечно, уже получил послание от Джахангира. Несомненно, он поверил сообщению об участии Уильяма в убийстве Акбара и ближайшем подавлении мятежа Хусро.
— Вы собираетесь отослать нас обратно в Агру? — спросила Елена.
— Я не сделаю этого, — возразил губернатор. — Но чем быстрее вы уедете отсюда, тем будет лучше для всех.
— Я должна остаться здесь до тех пор, пока мой племянник или его супруга не приедут или пока я не получу от них послания, — настаивала Елена.
Дон Энрике воздел глаза к небу: он находился в затруднительном положении. Если заставить женщину уехать, а Хусро победит, сохранив за Блантом пост командира гвардии Могола...
— Будем надеяться, что все скоро прояснится, — проворчал он.
Дон Педро Домингес отнесся к Елене с явной неприязнью, а к детям и того хуже. Ричарду исполнилось три года. У него были отцовские черные волосы, а цвет лица намного светлее, чем у Уильяма. Привлекательные черты он унаследовал от раджпутской бабушки.
Лаура выдалась больше в мать, обещала в будущем тоже стать красавицей, но была смуглая, как и брат.
— Итак, теперь вы изгнанники, — презрительно усмехнулся дон Педро. — После всех ваших прекрасных слов.
— Вы не рады видеть своих внуков? — прошипела Елена.
Он снова посмотрел на детей.
— Где моя дочь?
— Она в пути.
— Тоже изгнанница?
— Не совсем так, дон Педро. Могол мертв, убит собственным сыном. Мой племянник служит у принца Хусро. Они хотят отомстить за Акбара. Племянник решил своих детей сохранить в безопасности. Вам следует уважать его за это.
— А если он потерпит поражение?
— Если это случится, он и ваша дочь присоединятся к нам здесь. И мы все отплывем в Англию.
— В Англию! — с презрением произнес Домингес.
— Мне говорили, что Англия и Испания сейчас пребывают в мире.
— Да, сеньора, мир был заключен. — Домингес, казалось, не осознавал еще значения сказанного.
— Тогда не о чем спорить. Но поскольку я не нашла гостеприимства в вашем доме, пойду искать более приветливый.
Домингес нахмурился, задумавшись.
— Прошу вас остаться, сеньора, до приезда моей дочери.
Елена решила принять его не слишком приятное для нее приглашение. Хотя у нее имелось достаточно денег, но неизвестно, как долго ей придется жить на них. А продавать свои драгоценности здесь, в Диу, она не собиралась.
Ей оставалось только ждать. Елена сдерживала себя, как могла. Сидя на берегу, пока дети играли, размышляла над тем, что готовит ей будущее. Ее жизнь резко изменилась к худшему со дня смерти Акбара. Раньше она никогда не испытывала не только страха за себя, но даже и беспокойства.
Теперь все в прошлом. Ее глодало предчувствие, что Уильям не вернется. Оставалось только молиться, чтобы Изабелле удалось добраться к ним целой и невредимой.
А тут еще приходилось иметь дело с домочадцами Домингеса. Она была всегда на виду, и времени для раздумий не оставалось. Ей во всем чинили трудности. Ни донья Маргарита, ни дон Педро не могли простить, что Изабелла оказалась в смертельной опасности.