Могол
Шрифт:
— Она должна быть, кроме всего прочего, красивой, — добавила Хилма.
— И умной, — вмешалась Анна.
— Конечно, конечно, — согласился Азиф-хан. — Да простят меня аги.
Он покинул комнату, и Хилма потерла ладоши.
— Я так волнуюсь.
Они с Билкис уже покупали наложниц для своих сыновей Саида и Насира, но это было давно. Насиру, самому младшему, исполнилось тридцать два года, и у него уже были три жены и шестеро детей.
Анна, естественно, никогда не участвовала в подобных предприятиях и торопилась поскорее закончить сделку, чувствуя неловкость.
— Вы не находите, что очень неприятно говорить о женщине словно о животном?
Хилму вопрос явно поставил в тупик. Ведь с ней обращались точно так же, пока не отдали Ричарду Бланту.
Билкис печально улыбнулась.
— Здесь, в Индии, да и по всей Азии, насколько я знаю, это обычная участь женщины... но и единственная надежда стать счастливой.
— Принадлежать заботливому хозяину? — продолжала Анна. — Но многим ли из них так повезет?
— Совсем не принадлежать мужчине — еще худшая участь.
Вернулся Азиф-хан.
— Еще кофе? — Он хлопнул в ладоши, и прислуживающие девочки вошли, чтобы вновь наполнить чашки.
— А эти не для продажи? — спросила Анна. Девушки показались ей понятливыми.
— В моем заведении все продается, — улыбнулся Азиф. — Может быть, и я сам. Но эти девочки не слишком умны. Они простые служанки. Вы сказали, что хотите смышленых — и вот перед вами Серена.
Он откинул полог. Из-за него вперед выступила девушка, одетая в костюм для гарема. Черные волосы она заплела в одну тяжелую косу, змеящуюся на спине. У нее были светлый цвет кожи, довольно приятное лицо, маленькие носик и подбородок, широко поставленные глаза. Фигура, отчетливо видневшаяся под тонкой материей, казалась созревшей, но юной.
Она поклонилась женщинам.
Азиф хлопнул в ладоши. За пологом заиграла музыка. Серена танцевала для них, мягко и изящно. Азиф позволил ей продолжать танец около двух минут и снова хлопнул в ладоши. Музыка прекратилась. Одна из девушек принесла скамеечку и ситар — многострунный, похожий на лютню инструмент Северной Индии. Серена села на скамеечку, аккуратно приспособив проволочный плектр на правой кисти, и стала наигрывать приятную мелодию.
— Она так же искусно вышивает, — заметил Азиф-хан.
— Откуда она? — поинтересовалась Билкис.
— С северо-запада, ага, из Пешавара.
— Так, значит, она патанка, — фыркнула Хилма.
— Но из отличной семьи. Ее отец задолжал и вынужден был продать дочерей.
— Она довольно хорошенькая, — сказала Анна. — Что вы за нее хотите?
— Слишком рано еще говорить об этом, — прервала ее Билкис и, сделав знак девушке, приказала: — На колени!
Серена беспрекословно подчинилась. Билкис принялась осматривать ее, словно лошадь. Девушка покорно открыла рот, давая осмотреть свои зубы. Билкис понюхала ее дыхание, дабы удостовериться, что оно приятно. Затем заставила рабыню спустить шаровары и раздвинуть ноги. Билкис внимательно осмотрела гениталии рабыни. Тут к ней с энтузиазмом присоединилась Хилма. Анна пребывала в полуобморочном состоянии, не в силах глянуть в глаза Азиф-хану, но сам продавец оставался совершенно спокойным. Да и девушка ничем не выказывала своего протеста, пока ее крутили и вертели.
— Ладно, — наконец сказала Билкис. — Покажи нам еще кого-нибудь.
Азиф-хан хлопнул в ладоши. Серена оделась, поклонилась каждому по очереди и поспешила покинуть комнату.
— С ней что-то не так? — спросила Анна.
— Все в порядке, — ответила Билкис. — Но, может быть, у него имеется девушка и получше.
— Она подвергается подобному осмотру каждого предполагаемого покупателя?
— Конечно, — ответила Билкис. — И большинство из них мужчины.
— Некоторые мужчины никогда не покупают, — пояснила Хилма. — Они приходят на невольничий рынок только для того, чтобы посмотреть... а затем отказываются.
Им показали еще четырех девушек. Одна из них афганка, еще светлее Серены, но улыбчивая и вызывающая, как будто предлагающая себя женщинам. Две были с юга: темнокожие, с кроличьими глазами. Последняя оказалась не похожей ни на кого из людей, которых когда-нибудь видела Анна. Крошечное существо, двигающееся изящно, как никто другой, с желто-коричневым цветом кожи.
— Она тайка, — объяснил Азиф-хан. — Ее купили на самой восточной границе империи падишаха. Как и остальные, она играет на музыкальных инструментах, но мелодии исполняет, на мой взгляд, неблагозвучные.
Все девушки подвергались внимательному осмотру Билкис и Хилмы. Билкис увидела, что терпение Анны исчерпано.
— К сожалению, они нам не подходят, — сказала она, когда тайскую девушку по имени Джинтна отослали. — Но прежде чем мы пойдем дальше, хотелось бы узнать ваши цены.
— Эти девушки лучшие из всех, что вы найдете на рынке, — заявил Азиф-хан. — У меня товар самого высокого качества.
— Так какова их цена? — повторила Билкис.
— Индийские девушки — тридцать рупий каждая. Побывав когда-то женой фактора, Анна знала, что это соответствовало десяти английским фунтам.
— А другая?
— О, она намного дороже, ага.
— Почему? — спросила Хилма. — Ее груди не больше почки на ветке.
— Девушка еще очень молода, ага, с возрастом ее грудь увеличится. Она дорога не только потому, что привезена издалека. Дело в том, что тайские девушки почти такие же, как и китайские. Они знают секреты искусства любви, которые не постигнешь в Индии.
— Сколько? — спросила Билкис.
— Сорок рупий, ага.
— Это слишком дорого за наложницу, — заявила Билкис. — Я дам вам двадцать пять за Серену.
— Тридцать рупий, великая ага, хотя вы оставили меня без прибыли. Ну хорошо, я мог бы согласиться на двадцать восемь...
— Двадцать восемь... — Билкис подумала. — Шестьдесят рупий за Серену и Джинтну.
— Две?! — воскликнула Анна.
— Как может сильный молодой человек удовлетвориться одной-единственной девушкой? — недоуменно спросила Билкис.
Анна промолчала.
— Шестьдесят? — Голос Азиф-хана повысился. — Великая ага! Вы пустите меня по миру. Мои жены и дети будут голодать. Шестьдесят пять.