Могол
Шрифт:
Он очнулся в палатке рядом с обнаженной желтокожей девочкой, которую сжимал в объятиях. Озабоченный Рамдас сидел неподалеку.
— О, мой Бог! — Ричард приподнялся, глядя на девочку, которая улыбнулась ему, показывая свое желание.
— Вы купили ее, — объяснил Рамдас, — два дня назад и с тех пор не слезаете с нее.
— А караван?
— Он движется, так же как и мы. Вы разве не помните этого?
— Только как во сне. — Ричард снова посмотрел на девочку.
— Тинг Лу, — произнесла она.
— Она не говорит на нашем языке, — пояснил Рамдас, — но прекрасно изъясняется языком любви. — И он многозначительно завращал глазами.
«Без сомнения, — подумал Ричард, — негодяй попробовал ее во время моего опьянения. А может, и меня тоже».
Он прожил в Азии достаточно долго, чтобы знать, что девочку невозможно возвратить. Она была, конечно, прелестной маленькой вещицей с миниатюрными грудями и ягодицами.
— Одевайся, — сказал он, подавая ей одежду.
— Поистине опиум сильная штука, — заметил Рамдас, когда караван двинулся. — С достаточным его количеством человек может завоевать мир. — Он усмехнулся. — При условии, что не забыл взять его себе.
Есть о чем подумать.
Герат — древний город, основанный Александром Великим, и остатки цитадели, построенной им, еще сохранились. Так же, как и другие сооружения в этих местах. Крепость разрушил Чингисхан, но в отличие от множества других Герат был возрожден Тимуром, стремительно завоевавшим азиатский мир. Хромец понял его ценность как торгового центра, и сейчас это был процветающий город.
Ричард хорошо поторговал своим маковым порошком. «А почему нет?» — спрашивал он себя. Эти люди были его друзьями.
Из Герата дорога вела на Нишапур, Рай, Хамадан и Керманшах в Ираке.
Чтобы добраться до Нишапура, необходимо было подниматься в гору, поскольку город располагался на высоте четырех тысяч футов над уровнем моря и был центром большого района, где выращивали хлопок и зерновые. Он прославился тем, что здесь в двенадцатом веке был похоронен персидский поэт-философ Омар Хайям.
Город лежал в двухстах милях от Герата — три недели тяжелого пути, — а затем еще четыреста пятьдесят миль — около шести недель пути — и Рай.
Рай оказался разрушен еще больше, чем уничтоженный монголами Балх, но даже руины свидетельствовали, что когда-то это был самый красивый город Азии. Фасады здешних зданий облицовывали фаянсом или обливным кирпичом. Популярность местного уникального керамического искусства поддерживали всего несколько уцелевших мастеров, чрезвычайно обрадованные возможностью торговать с караваном.
Но Рай находился в глубине территории Персии, а Тегеран располагался всего в нескольких милях от него. Торговля шла в основном с купцами из города. Ричард предупредил своих людей соблюдать осторожность и не терять даром времени, поскольку предстояло пересечь эту обширную землю. Ричард довольствовался немногим, что успевал осмотреть. Они покинули Агру в середине марта и достигли Кабула в середине мая. Наступил конец июня, а до границ Османской империи было еще далеко.
В Хамадан пришли через десять дней после того, как покинули Рай. Этот еще один высокогорный город располагался на высоте шести тысяч футов над уровнем моря. За ним возвышалась на двадцать тысяч футов гора Алванд.
В разгар лета здешние места выглядели очень привлекательно: изобилие экзотических фруктов, незнакомых Ричарду, мягкий, устойчивый климат. Он узнал, что в течение многих сотен лет здесь находилась летняя резиденция правителей Персии. Город был построен на руинах древней Экбатаны, но и сейчас здесь встречались только руины: Хамадан разрушил до основания Тимур за то, что его жители оказали ему сопротивление.
Керманшах, расположенный всего в сотне миль к юго-западу, избежал нападения монголов и выглядел еще более привлекательным, чем его северный сосед. Пока караван находился в городе, погода стояла очень теплая и ясная, и снова они наслаждались фруктами и овощами всех мыслимых названий, произрастающими на этой плодородной земле.
Керманшах по праву считался центром персидского ковроткачества. Купцы стремились купить ковры по самой низкой цене для выгодной продажи их дальше на западе. Продавцы вопили, что у них и их семей отбирают кусок хлеба. И все же в конце концов и те и другие к взаимному удовольствию сходились на окончательной цене.
Ричард не особенно преуспел в искусстве торговли на Востоке и поэтому посылал Рамдаса в качестве своего агента, сам предпочитая оставаться в палатке с Тинг Лу, к которой привязывался все больше и больше.
С ней приятно было проводить время даже при их более чем скромных успехах в изучении языка друг друга.
Тинг Лу пела для него тоненьким высоким голосом, штопала его одежду и взяла на себя обязанности Рамдаса по приготовлению пищи, приправляя еду множеством специй, с успехом заменявших неизменное карри, и всякий раз, когда чувствовала, что надоела ему, многозначительно глядела на их совместное ложе.
На нем она не знала удержу.
Ричард думал, как бы ее приняли в Англии. И больше того, как бы она поладила с Гилой, когда он вернется с ней обратно в Агру.
Рамдас возвратился с роскошными коврами, за которые, как он с гордостью заявил, заплатил менее половины первоначальной цены.
В Керманшахе караван разделился. Некоторые купцы пошли на север, в Тавриз и восточные районы Анатолии. Ричард предпочел остаться с основной группой, которая отправилась за сто пятьдесят миль в Багдад. Это решение он принял не только из желания посетить один из великих городов Востока, но и потому, что оно обещало более легкую дорогу, сокращенную на несколько сот миль.
Спуск в долину Тигра, где атмосферное давление было ниже, чем на уровне моря, в июле оказался потрясающим. Прежние умеренно теплые дни и прохладные ночи сменились такой дневной жарой, что рискованно было выходить за двери между десятью и четырьмя часами, и ночи оставались слишком душными, поэтому все спали, обливаясь потом.
Сам Багдад, много лет бывший обителью Аббасидских халифов, где Гарун аль-Рашид поднял мусульманскую культуру до ее апогея, выглядел еще одним наполовину разрушенным провинциальным городом в 1543 году. Чингисхан никогда не добирался так далеко, но его сын Хулагай побывал здесь. Он яростно штурмовал стены города и, говорят, убил восемьсот тысяч жителей за один день. Трудно представить, что кто-то мог пережить подобное.