Могол
Шрифт:
— В Дели? — с недоверием посмотрела на него Елена. — Почему вы снова хотите рисковать своей жизнью?
— Я уже объяснил, что у меня там жена и дети.
— Ах! — Реакция была та же, что и у Лиззи.
— Тогда вам понадобится снаряжение, — пожал плечами д'Эскантара.
— Конечно, — ответил Ричард.
— Хм. У вас, конечно, имеются деньги на покупку всего необходимого?
— Нет. Но я совладелец корабля, и весь груз принадлежит мне. Это порох и пули, а также аркебузы. За исключением необходимого мне для путешествия... Корабль я могу отдать вам за экипировку экспедиции.
— Эту плавающую развалину?
— Его отремонтируют. Экипаж опытен и готов отправиться на нем в Европу, чтобы отвезти ваш товар. Пусть вас не беспокоит новая религия короля Генриха. Его серебряные монеты до сих пор в ходу. Думаю, эта выгодная сделка обеспечит вам уважение моих людей.
Д'Эскантара почесал бороду.
— Считаю, что это отличная сделка, — сказала Елена.
— Дядя, — окликнул Питер Ричарда ночью, когда они лежали во тьме и слушали жужжание насекомых. — Я начинаю подозревать, что вы большой мошенник.
— Мошенник? Я?
— Вы очень свободно раздаете обещания. Вы говорили дону Дуарте, что у нас хорошая и верная команда...
— Много лет назад я познал, что это самая живучая, слабость в человеке, малыш. Когда дон Дуарте узнает правду об этих собаках, мы окажемся уже далеко, и это будет только его забота.
На следующий день Ричард собрал команду и приказал с помощью португальцев и индийцев вытащить судно на берег. Он объяснил, что продал свою долю губернатору, который оплатит их труды и обеспечит возвращение в Англию.
— Вы говорили о золоте и бриллиантах, — напомнил помощник капитана.
— Говорил, мастер Сатлер. И заверяю вас, что они повсюду вокруг. Вам стоит только раскопать их. Но сначала надо отремонтировать корабль.
Они вынуждены были согласиться. Не владея ни португальским, ни хинди, команда еще не скоро узнает правду.
Ричард нисколько не жалел их. Считал, что обошелся с ними лучше, чем они того заслуживали за организацию бунта. Если эти люди не устроят бунт против д'Эскантары, то вернутся домой с деньгами в карманах. Если же устроят, то получат по заслугам.
Что касается самого д'Эскантары, то Ричард поступил с португальцем нисколько не хуже, чем с ним самим обошелся дон Алварадо...
Визит в Гоа обернулся для него лучшей стороной, чем можно было бы предположить. Нужно побыстрее отправиться в путь, на север.
В те времена не так-то просто было собрать караван, Д'Эскантара оказался полезен, но у него отсутствовала кипучая энергия тестя. Индийцы Гоа искоса смотрели на Рамдаса, побывавшего так далеко, в то время как местные торговцы не добирались дальше Гуджарата. Караван к тому же не собирался идти через владения Бахадур-шаха — тот мог узнать Бланта.
Поэтому торговля шла за каждого человека. В ход пускали обещания несметных богатств, ожидающих в конце пути, зато старательно умалчивали о встречающихся в дороге трудностях, особенно о маратхах.
Пока его дядя торговался, запугивал, обхаживал людей, занимаясь составлением каравана, Питер изучал поселение. Он наслаждался одиночеством после длительного пребывания в беспокойной компании на борту маленького судна.
Это путешествие он представлял себе иначе. Но что-то еще ожидало его впереди? Всю жизнь он провел под отцовской кровлей, хотя никогда его и не видел. Питер плохого слова не слышал о сэре Томасе Бланте. Его вспоминали как истинного рыцаря, друга короля, авантюриста и ученого... человека, пошедшего на смерть по слову своего властелина.
Такая характеристика отца очень много значила для молодого человека, не имевшего ничего за душой. Оставленных сэром Томасом своей вдове сбережений было явно недостаточно. За семь лет ожидания Лиззи своего мужа хозяйство пришло в упадок. Только потеряв всякую надежду на его возвращение, она позволила себе принимать претендентов на свою все еще прекрасную руку.
Питер плохо помнил те времена, ибо был слишком мал, часто болел, да так сильно, что его состояние считали безнадежным. Однако он помнил рассказы матери о благородстве и учености отца.
Она также время от времени рассказывала о молодом горячем кузене, который отправился сопровождать ее мужа в последнюю экспедицию.
Отчим Питера тоже нередко вспоминал прошлое, но с каким-то пренебрежением. Мартин Плумер не отваживался злословить о сэре Томасе Бланте, но словно бы получал удовольствие от бесконечного повторения, что Питер никогда не будет таким же сильным и умным.
Юноша поверил ему. Не спрашивал разрешения искать места при дворе, перестал изучать языки и смирился с мыслью об ожидающей его жизни простого обывателя. Даже стрельба из лука, в которой он преуспел, оставалась для него всего лишь спортом. В современной армии больше лучников не использовали.
Он чувствовал, что опоздал родиться на сотню лет. Каждый сейчас учился и каждый, желавший быть джентльменом, умел владеть шпагой. Но он все еще надеялся, что отец его не умер, что тот вернется с Востока победителем.
А вместо отца вернулось некое его подобие — высокий, сильный и уверенный в себе темнокожий человек, рассказавший о невероятных приключениях, которых хватило бы на десяток человек. Да еще собирающийся вернуться к своим темнокожим племенам, свирепым шахам и султанам.
Услышав так и нераскрытую легенду о государстве пресвитера Иоанна, Питер нашел в ней свой единственный шанс вступить в соперничество с отцом. Он совсем не думал о риске. Риск страшит, только когда есть что терять. А терять ему было нечего. Даже мать больше любила трех своих дочерей, нежели его. Он не обижался ни на что, но считал себя свободным от всяких обязательств по отношению к ней.
И вот в пути он убил человека. Не какого-нибудь дикого индийца, а англичанина, такого же, как он сам. Он утвердил себя, по крайней мере, в глазах Ричарда. Ну а в собственных? Он вступил в мир еще более странный, чем существовавший в его представлении. И этот мир был единственным, который он хотел бы познать.
Внезапно на него нахлынула тоска по Англии. Но путь он избрал себе сам, и нужно пройти его как можно достойнее.
Он знал, что Ричард презирает Гоа, но Питеру понравилось это место. Он с интересом наблюдал жизнь людей городка и окружающего лесного поселения. Попробовал руку, рисуя индийских девушек, к великому их удовольствию. Полуобнаженные формы юных индианок напомнили ему всех девушек, которых он знал в Англии, не задумываясь, что у них скрывается под юбкой и блузкой. Когда эти полудети-полуженщины подкрадывались сзади и наклонялись через его плечо посмотреть на рисунки, от него требовалось неимоверное усилие, чтобы не схватить обнаженное тело, не сознавая, что делать с ним потом. Ричард ведь женился на одной из них, правда на персиянке благородного происхождения.